— Мы-то выберемся, — послышался из темнотысдавленный голос сэра Торвальда. — Но куда выберутся эти двое?

Томас вернулся один. Взмокший, весь в потеках грязи и вссадинах, сказал хрипло:

— Калика остался там. Выход в таком потайном месте, чтои муравьи не отыщут. Я вернулся за чашей.

Сэр Торвальд, что ждал уже при свете факела, встревожился:

— Уходите вдвоем?

— Отец, чашу нужно доставить в Стоунхендж. Калика полагает,что даже осада может прекратиться, если чаша встанет в свое святилище.

Сэр Торвальд нахмурился.

— Какая связь между чашей и осадой? Там какие-то мутныеидеи святости, а мы люди трезвые, нам не до религии... в такой мере, а осадуведут такие же трезвые, как и мы. Им важно успеть задушить росток протестапротив короля. Пока не поднялись другие бароны.

Томас беспомощно развел руками.

— Отец, я тоже мыслю, как и ты... Вернее, мыслил. Но я,к своему великому изумлению, в своих странствиях столкнулся с силой,превосходящей мощь королей и даже императоров. Да, есть демоны, которые правятмиром через своих преданных слуг, среди которых есть рабы, жонглеры, рыцари,священники и короли. Этих демонов зовут Семеро Тайных!

— Ты... ты говоришь страшные вещи. Уверен, что этоправда?

Томас опустил ладонь на рукоять меча.

— Отец, вот этим мечом... ну, почти этим, раз в немтеперь гвоздь с креста Господня, я сразил самого главного демона из ТайныхТьмы!

Сэр Торвальд отшатнулся, но лицо сына было торжественным исерьезным. Глаза смотрели грозно.

— Тогда, — сказал сэр Торвальд, — кто жепомешает теперь?

— Отец, у Тайных нет королевства, которое можнозахватить. И тем самых уничтожить их власть. Их королевство — весь мир. Еслиуничтожить всех Семерых, на другой день из демонов рангом ниже выберут новых.Этих демонов великое множество. Точно так, как множится рыцарская рать Христовавоинства, так же растет и число демонов. Вскоре состоится великая битва междусилами Света и Тьмы. Уже и место выбрано для битвы, это такая ровная долина влевой излучине реки Армагеддон, там сойдутся оба войска. Я сам смотрел этополе, похоже на турнирное поле Тарана, только много больше, а въезд в долинусправа и слева широкий и удобный. Никому преимущества не

будет, все по-честному. Правда, мне показалось, что нашидолжны въезжать слева, а как известно, все зло на левой стороне, как Господьсотворил дьявола из левого уха, женщину из левого ребра, черт сидит на левомплече, неверные мужья ходят налево... Но, возможно, я сам перепутал левую рукус правой, ибо тогда у меня гудела и кружилась голова, словно я все еще падал сбашни Давида.

Они вышли из подвала, навстречу бежал встревоженный сэрЭдвин. Увидев Томаса целым, вздохнул облегченно, обнял. Томас нетерпеливоотстранился.

— Дядя, я спешу. Тебе и отцу придется на время остатьсябез меня. Отец все объяснит.

Бегом он поднялся к своей комнате. Стражи стояли наготове,на полу пламенели лужи крови. Томас спросил быстро:

— А где Джон и Айвен?

— Айвен убит, Джону перевязывают раны, — ответилодин из стражей. Это был суровый крепкий воин, он даже Томаса встретилподозрительным взглядом. — Тут кто-то сумел залезть в окно. К счастью,Айвен был не такой гордый, как Джон, что сражался молча, поднял крик, прибежалиснизу.

— Узнали, кто был?

— Нет, все трое погибли. Но дрались люто, наших полеглочетверо, трое ранены. Повезло, что Айвен позвал на помощь, повезло, чтослучайно оказались близко люди МакОгона, повезло, что первой на крик Айвенаприбежала та женщина, что приехала из далекой Руси... а главное, повезло, чтовы, сэр Томас, почему-то захотели выставить стражу у дверей своей комнаты.Теперь никто не будет смеяться.

У Томаса оборвалось сердце. Холодными губами, будто весьдень целовал льдину, прошептал:

— А как та... женщина?

Страж пожал плечами.

— Не знаю. На ней была кровь, но чья? Когда прибежалилюди МакОгона, она была прижата к двери и дралась яростно, защищая раненогоДжона.

Томас, мрачный, как туча, метнулся вверх, добежал до двериЯрославы и едва не вышиб с разбегу.

Дверь распахнулась до того, как он успел постучать. Онастояла на пороге бледная, с расширенными глазами. Увидев его, прошептала соблегчением:

— Слава богам, цел...

Гора рухнула с плеч Томаса. Он схватил ее за плечи.

— Ты... не ранена? Слава Пресвятой Деве! Яра, мы с каликойна день-два покинем замок. Прошу тебя, держись подальше от сражений. Даже неподходи к окнам, не высовывайся! Сюда могут залететь стрелы. Я вернусь быстро!

Она покачала головой. Лиловые глаза стали строгими.

— Что вы задумали с каликой?

— Мы должны доставить чашу в Стоунхендж. Ты узнаешь проэто первой, потому что осада, возможно, будет снята. Калика говорит, что этокак-то связано.

Она кивнула, не отпуская взглядом его лицо.

— Хорошо. Надеюсь, ты прав... на этот раз. Но я иду свами.

— Яра! — вскрикнул он в испуге. — Ты непредставляешь...

Она покачала головой.

— Ты не доверяешь мне?

— Да нет, я этого не сказал...

— Тогда я иду с вами.

Когда Томас и Яра спустились в подвал, там при светефакелов, согнувшись в три погибели, горячо спорили сэр Торвальд и сэр Эдвин.Услышав шаги, Торвальд повернулся, голос был полон отвращения:

— Томас!.. Твой сумасшедший дядя тоже собирается снами...

Он умолк на полуслове — за сыном шла молодая женщина. Томасмрачно кивнул, подтверждая его худшие догадки. Сэр Торвальд задвигал губами,богохульствовал молча, но яростно.

— Ну вот, — сказал сэр Эдвин торжествующе, —все решилось само собой. А охранять замок я оставил воина, который получше менязнает воинскую науку обороны и нападения. Не родился еще в Британии капитан,который лучше МакОгона знает воинское дело!

— Эх, — сказал Торвальд досадливо, — ктоспорит? Просто ты был бы целее под присмотром МакОгона, чем с нами.

Томас уже влез в дыру, исчез. Яра последовала за ним, затемЭдвин, а Торвальд, вдвинувшись в дыру, едва не порвал жилы от натуги, задвигаякамень на прежнее место. Пусть даже МакОгон не знает, каким именно образом ониисчезли из замка.

Ход был древним, и чувствовалось, что им не пользовалисьстолетия. Под ногами хлюпало, на головы срывались тяжелые капли. Факелыосвещали нависшие серые камни, были видны следы от зубил и тяжелых молотов.