Глаза Мышонка закрываются, снова открываются. Фокусируютсяна вновь прибывшем, и Джек внезапно понимает, что ему вот-вот откроют великуюистину. Кубик льда исчез изо рта: то ли Джек его разжевал, то ли проглотил, незаметив, а взять второй он не решается.

— Давай, дружище, — подает голос Док. — Выкладывай, чтохотел, а потом я вколю тебе еще один шприц. Средство хорошее. Может, тыпоспишь.

Мышонок словно не слышит его слов. Глаза не отрываются отглаз Джека. Рука крепче сжимает руку Джека.

— Не… покупай самое дорогое оборудование, — говорит Мышонок,и опять облако вонючего воздуха выходит из его легких.

— Не?..

— Большинство людей перестанет варить пиво… через год илидва. Даже те, для кого это хобби. Варить пиво… не для дилетантов.

Джек смотрит на Нюхача. Тот отводит взгляд.

— Он то в сознании, то в забытьи. Потерпи. Подожди, — ПальцыМышонка сжимаются еще сильнее, потом расслабляются, когда Джек уже думает, чтобольше не выдержит этой медвежьей хватки.

— Возьми большой котел, — советует ему Мышонок. Его глазавылезают из орбит. Красные тени появляются и исчезают, появляются и исчезают,летят по изогнутому ландшафту глазных яблок, и Джек думает: «Это его тень. ТеньАлого Короля. Мышонок одной ногой в его дворце». — Как минимум… на пятьгаллонов. А для ферментации хороши пластиковые охладители воды… они легчестеклянных и… я весь горю. Господи, Нюхач, я весь горю!

— К черту, я ему сделаю укол. — Док открывает свой саквояж.

Нюхач хватает его за руку:

— Рано.

Кровавые слезы выступают на глазах Мышонка. Черные червякивроде бы выпускают щупальца, которые жадно тянутся к красной влаге.

— Клапан ферментации, — шепчет Мышонок. — Томас Мертон —дерьмо, не слушай тех, кто говорит другое. Ни одной ценной мысли. Надостравливать избыточное давление и не пропускать пыль. Джерри Гарсия — не Бог.Курт Кобейн — не Бог. Аромат духов, который он чувствует, — не его мертвойжены. Король положил на него глаз. Горг-тен-аббала, и-ли-ли. Опопанакс мертв,да здравствует опопанакс.

Джек наклоняется ниже, в зловонное дыхание Мышонка:

— Кто чувствует духи? На кого положил глаз Король?

— Безумный Король, плохой Король, грустный Король.Ринг-а-динг-динг, все славят Короля.

— Мышонок, на кого положил глаз Король?

— Я думал, вы хотели узнать… — встревает Док.

— На кого? — Джек не знает, о чем речь, но нутром чует, чтоэто важно. Кто-то недавно говорил что-то подобное? Дейл? Тэнзи? Или, упаси бог,Уэнделл Грин?

— Еще нужен шланг для слива осадка, — уверенно продолжаетМышонок. — Он понадобится по завершении ферментации! И нельзя разливать пиво вбутылки с завинчивающейся пробкой! Ты…

Мышонок отворачивается от Джека, утыкается лицом в плечо,раскрывает рот и блюет. Медведица кричит. Блевотина гнойно-желтая и испещреначерными точками, похожими на гной в уголках глаз Мышонка. Они живые.

Нюхач торопливо выходит из гостиной, и Джек, как может,прикрывает Мышонка от солнечного света, которым залита кухня.

Хватка Мышонка ослабевает.

Джек поворачивается к Доку:

— Вы думаете, он уходит?

Док качает головой:

— Просто отключился. Старина Мышонок так просто не уйдет. —Он мрачно смотрит на Джека. — Если бы от этого был прок, мистер Полисмен. Небудет — вина ляжет на вас.

Нюхач возвращается с тряпками, на его руках — зеленыерезиновые перчатки. Молча он собирает тряпками блевотину между плечом Мышонка испинкой дивана. Черные точки больше не шевелятся, и это хорошо. Было бы лучше,думает Джек, если б они не шевелились с самого начала. Он замечает, чтоблевотина проела обивку дивана, как кислота.

— Я хочу на пару секунд убрать плед, — говорит Док, иМедведица сразу встает, с миской со льдом в руках. Отходит к одному изстеллажей, поворачивается к дивану спиной, ее трясет.

— Док, мне это надо видеть?

— Я думаю, да. Я думаю, вы даже теперь не представляете себе,с чем имеете дело. — Док берется за плед и вытаскивает его из-под обмякшей рукиМышонка. Джек видит, как что-то черное вылезает из-под ногтей умирающего. —Помните, мистер Полисмен, все это случилось лишь пару часов назад.

Он откидывает плед. Стоя спиной к ним, Сюзан «Медведица»Осгуд смотрит на труды величайших западных философов и плачет. Джек пытаетсясдержать крик, но у него ничего не выходит.

***

Генри расплачивается с таксистом, входит в дом, набираетполную грудь холодного — система кондиционирования функционирует отлично —воздуха. В доме легкий сладковатый аромат, и он убеждает себя, что это запахсвежесрезанных цветов, к ним миссис Мортон питает слабость. Он знает, что этозаблуждение, но сейчас не хочет иметь дело с призраками. Настроение у негозаметно улучшилось, и он знает почему: приятно сказать парню с ESPN, что онможет засунуть свое предложение в известное ему место. Для человека этопраздник, особенно если у человека есть любимая работа, две кредитные карточки,на которых никогда не иссякают деньги, и графин ледяного чая в холодильнике.

Генри идет на кухню, пересекает холл, гостиную, выставивперед собой руку, на случай, если миссис Мортон что-то переставила. В дометишина, не считая шепота кондиционера, мерного гудения холодильника, звука егошагов…

…и вздоха.

Любовного вздоха.

Генри на мгновение замирает, потом осторожно поворачивается.Сладковатый запах чуть сильнее, если стоять лицом к гостиной и входной двери?Он думает, что да. И это не цветы, нет смысла себя обманывать. Как всегда, носчувствует. Это аромат «Моего греха».

— Рода? — зовет он, потом добавляет уже тише:

— Жаворонок?

Нет ответа. Разумеется, нет. У него глюки, ничего больше.

Такое случается со многими, не так ли?

Нет никаких запахов. Нет никаких сексуальных вздохов. Ивсе-таки его не оставляет мысль, что жена стояла в гостиной и молча смотрела нанего, когда он слепо проходил мимо, держа путь на кухню. Его Жавороноквернулась с кладбища Ноггин Монд, чтобы немного погостить. Может, чтобыпослушать последний диск «Слоббербоун».

— Прекрати, — одергивает он себя. — Прекрати, идиот.

Входит в большую кухню, где все разложено по полочкам.