Солнце, уже золотое, спускающееся к Миссисипи, бьет прямо вглаза. Значит, хотя ему и казалось, время не остановилось.

Во всяком случае, не остановилось за пределами этогодвухэтажного дома, номер 1 по Нейлхауз-роуд. Его не отпускает мысль, что приездсюда — пустое, как и крюк, который он сделал, чтобы заехать к Генри. Он думает,что мистер Маншан и его босс, аббала, дурят ему голову, спокойно продолжая своечерное дело.

Он может найти «Черный дом» благодаря гудению в голове, такпочему бы ему не сесть в пикап и не поехать туда?

«Аромат духов, который он чувствует, — не его мертвой жены».

Что сие означает? Почему упоминание о том, что кто-точувствует аромат духов, так пугает его?

Нюхач стучит в дверь кухни. Он неожиданности Джек дажеподпрыгивает. Его взгляд падает на прямоугольник материи, который висит надкухонным столом. Вместо привычного «ГОСПОДИ, БЛАГОСЛОВИ НАШ ДОМ», на нем вышито«ДА ЗДРАВСТВУЕТ ХЕВИ-МЕТАЛ», а ниже — «ХАРЛЕЙ-ДЭВИДСОН».

— Возвращайся, — говорит Нюхач. — Он в сознании.

***

Генри на лесной тропе, может, это просека, и кто-тонаходится у него за спиной. Всякий раз, когда он оборачивается, чтобыпосмотреть, кто там (в этом сне он — зрячий, но радости от этого нет), он видитчуть больше. Вроде бы это мужчина в вечернем костюме, но пугающе высокий, сзубами, торчащими над его красной, улыбающейся нижней губой. И у него (неужелитакое возможно?) только один глаз.

Первый раз, когда Генри оборачивается, он видит толькосилуэт, мелькающий среди деревьев. Второй — различает черный смокинг и красноепятно галстука или эскота.[109] Впереди — жилище преследователя, вонючая дыра,которая только выглядит как дом. Присутствие этого дома вызывает гул в головеГенри.

Леса по обе стороны от него пахнут не сосной, а чем-тосладким, удушающим: это густой аромат духов «Мой грех».

«Меня загоняют туда, — с отвращением думает Генри. — Незнаю, кто преследует меня, но меня загоняют в этот псевдодом, как оленя — подружья охотников».

Он уже принимает решение свернуть с тропы направо илиналево, убежать в лес, воспользовавшись тем, что к нему вернулось зрение. Датолько там бродят какие-то твари. Темные, постоянно меняющие форму. Находящуюсяближе других ему удается разглядеть. Это громадная собака с длинным, красным,как галстук преследователя, языком и выпученными глазами.

«Нельзя допустить, чтобы они загнали меня в дом, — думаетГенри. — Я должен сойти с тропы до того, как она приведет меня к дому… но как?Как?»

Ответ удивляет его своей простотой и очевидностью. Всего-тонадо проснуться. Потому что это сон. Конечно же…

— Это сон! — кричит Генри и наклоняется вперед. Он не идет —сидит, сидит в собственном кресле, и, похоже, дело закончилось мокрыми штанами,потому что заснул с банкой «Кингслендского темного»…

Но нет, штаны сухие, потому что банки нет. Он осторожнопротягивает правую руку и находит банку на столе, рядом с брайлевским изданием«Отражений в золотом глазу». Должно быть, поставил ее на стол, перед тем какпровалиться в этот жуткий кошмар.

Да только Генри уверен, что ничего такого он не делал. Ондержал книгу в руках, а банку — между ногами, чтобы пальцы могли свободнокасаться выбитых на странице точек. Кто-то взял книгу и банку после того, какон заснул, и положил на стол.

Кто-то, благоухающий духами «Мой грех».

Воздух просто пропитался этим ароматом.

Долгий вдох через ноздри, рта Генри не раскрывает.

— Нет. — Он думает вслух. — Я чувствую запах цветов… шампунядля ковра… жареного лука, оставшегося со вчерашнего вечера. Очень слабый, но онесть. Нос знает.

Все верно. Но аромат духов тоже был. Он ушел, потому чтоушла она, но она вернется. И внезапно он хочет, чтобы она вернулась. Если он ибоялся, так то был страх перед неизвестным, не так ли? Боялся тольконеизвестного, и ничего больше. Он не хочет быть здесь один, не хочет, чтобыкомпанию ему составляли только воспоминания об этом жутком сне.

И пленки.

Он должен прослушать эти пленки. Обещал Джеку.

Генри с трудом поднимается, идет к контрольной панелигостиной. На этот раз его приветствуют голосом Генри Шейка, по мнениюслушателей, развеселого парня.

— Всем привет, котикам и кошечкам, обожающим боп.[110]

Время семь часов четырнадцать минут, дело идет к вечеру.

Снаружи температура семьдесят пять градусов, здесь, вбальном зале «Наши сладкие грезы», приятные душе и телу семьдесят. Самое времядостать деньги, прикупить меду и заняться магией!

Семь четырнадцать! Когда последний раз он спал днем чуть лине три часа? А когда видел сон, в котором становился зрячим? На второй вопросответить проще простого: насколько он помнит, ни-ко-гда.

Где эта тропа-просека?

Кто шел за ним?

Что за дом стоял впереди?

— Не важно, — сообщает Генри пустой гостиной… если она пустая.— Это ведь был сон, ничего больше. Пленки, с другой стороны…

Он не хочет их слушать, никогда в жизни не испытывал стольсильного желания не слушать (за исключением, возможно, одной чикагской группы,поющей: «Знает ли кто-нибудь, который сейчас час?»), но должен. Еслипрослушивание поможет спасти жизнь Тая Маршалла или любого другого ребенка,должен.

Медленно, с огромным трудом передвигая не желающие слушатьсяноги, Генри Лайден идет в студию, где на звуковом пульте его дожидаются двекассеты.

***

— На небесах пива нет, — бесстрастным, монотонным голосомсообщает Мышонок.

На его щеках выступили отвратительные красные пятна, носзаваливается набок, как атолл после подводного землетрясения.

— Вот почему мы пьем пиво здесь. А когда… мы уйдем… отсюда…наши друзья выпьют все пиво.

Все это продолжается не один час: философские изречения,советы начинающему пивовару-любителю, строки из песен.

Свет, пробивающийся сквозь одеяла, заметно потускнел.

Мышонок замолкает, глаза закрыты. Затем вновь начинаетговорить:

— Сотня бутылок пива на стене, одна сотня бутылок пива… еслихотя бы одна свалится…