По пути домой Скарлетт делилась новостями сельской жизни.Погода стояла сухая, жаркая, и хлопок рос не по дням, а по часам, но Уиллговорит, что цены на него осенью все равно будут низкими. Сьюлин снова ждетребенка — Скарлетт так это сообщила, чтобы дети не поняли, — а Эллапроявила неожиданный норов: взяла и укусила старшую дочку Сьюлин. Правда, заметилаСкарлетт, и поделом маленькой Сьюзи: она вся Пошла в мать. Но Сьюлин вскипела,и между ними произошла сильная ссора — совсем как в старые времена. Уэйдсобственноручно убил водяную змею. Рэнда и Камилла Тарлтон учительствуют вшколе — ну, не смех? Ведь ни один из Тарлтонов никогда не мог написать дажеслова «корова»! Бетси Тарлтон вышла замуж за какого-то однорукого толстяка изЛавджоя, и они с Хэтти и Джимом Тарлтоном выращивают хороший хлопок вПрекрасных Холмах. Миссис Тарлтон завела себе племенную кобылу с жеребенком исчастлива так, будто получила миллион долларов. А в бывшем доме Калвертов живутнегры! Целый выводок, причем дом-то теперь — их собственный! Они купили его сторгов. Дом совсем разваливается — смотреть больно. Куда девалась Кэтлин и ееникудышный муженек — никто не знает. А Алекс собирается жениться на Салли,вдове собственного брата! Подумать только, после того, как они прожили в одномдоме столько лет! Все говорят, что они решили обвенчаться для удобства, потомучто пошли сплетни: ведь они жили там одни с тех пор, как Старая Хозяйка иМолодая Хозяйка умерли. Известие об их свадьбе чуть не разбило сердце ДимитиМанро. Но так ей и надо. Будь она чуточку порасторопнее, она бы давно подцепиласебе другого, а не ждала бы, пока Алекс накопит денег, чтобы жениться на ней.

Скарлетт весело болтала, выплескивая новости, но было многотакого, что она оставила при себе, — такого, о чем было больно дажедумать. Она ездила по округе с Уиллом, стараясь не вспоминать то время, когдаэти тысячи акров плодородной земли стояли в зелени кустов хлопчатника. А теперьплантацию за плантацией пожирал лес, и унылый ракитник, чахлые дубки инизкорослые сосны исподволь выросли вокруг молчаливых развалин, завладелибывшими хлопковыми плантациями. Там, где прежде сотня акров была под плугом,сейчас хорошо, если хоть один обрабатывался. Казалось, будто едешь по мертвойземле.

«В этих краях если все назад и вернется, так не раньше, чемлет через пятьдесят, — заметил Уилл. — Тара — лучшая ферма в округе,благодаря вам и мне, Скарлетт, но это только ферма, ферма, которую обрабатываютдва мула, а вовсе не плантация. За нами идут Фонтейны, а потом Тарлтоны.Больших денег они не делают, но перебиваются, и у них есть сноровка. А почтивсе остальные, остальные фермы…» Нет, Скарлетт не хотелось вспоминать, каквыглядит тот пустынный край. Сейчас же, оглядываясь назад из шумной,процветающей Атланты, она и вовсе загрустила.

— А какие здесь новости? — поинтересовалась она,когда они, наконец, прибыли домой и уселись на парадном крыльце. Всю дорогу онабез умолку болтала, боясь, что может наступить гнетущее молчание. Она ни разуне разговаривала с Реттом наедине с того дня, когда упала с лестницы, и неслишком стремилась оказаться с ним наедине теперь. Она не знала, как он к нейотносится. Он был сама доброта во время ее затянувшегося выздоровления, но этобыла доброта безликая, доброта чужого человека. Он предупреждал малейшее еежелание, удерживал детей на расстоянии, чтобы они не беспокоили ее, и вел делав лавке и на лесопилках. Но он ни разу не сказал: «Мне жаль, что такполучилось». Что ж, возможно, он ни о чем и не жалел. Возможно, он до сих порсчитает, что это неродившееся дитя было не от него. Откуда ей знать, какиемысли сокрыты за этой любезной улыбкой на смуглом лице? Но он впервые за ихсупружескую жизнь старался держаться обходительно и выказывал желаниепродолжать совместную жизнь, как если бы ничего неприятного не стояло междуними, — как если бы, невесело подумала Скарлетт, как если бы между нимивообще никогда ничего не было. Что ж, если он так хочет, она поведет игру поего правилам.

— Так все у нас в порядке? — повторила она. —А вы достали новую дранку для лавки? Поменяли мулов? Ради всего святого, Ретт,выньте вы эти перья из шляпы. У вас вид шута — вы можете забыть про них и ещепоедете так в город.

— Нет, — заявила Бонни и на всякий случай забралашляпу у отца.

— Все у нас здесь шло преотлично, — сказалРетт. — Мы с Бонни очень мило проводили время и, по-моему, с тех пор каквы уехали, ни разу не расчесывали ей волосы. Не надо сосать перья, детка, онимогут быть грязные. Да, крыша покрыта новой дранкой, и я хорошо продал мулов. Вобщем-то, особых новостей нет. Все довольно уныло. — И, словноспохватившись, добавил: — Кстати, вчера вечером у нас тут был многоуважаемыйЭшли. Хотел выяснить, не знаю ли я, не согласитесь ли вы продать ему своюлесопилку и свою долю в той лесопилке, которой управляет он.

Скарлетт, покачивавшаяся в качалке, обмахиваясь веером изиндюшачьих перьев, резко выпрямилась.

— Продать? Откуда, черт побери, у Эшли появилисьденьги? Вы же знаете, у них никогда не было ни цента. Мелани сразу тратит все,что он ни заработает.

Ретт пожал плечами.

— Я всегда считал ее экономной маленькой особой, но я,конечно, не столь хорошо информирован об интимных подробностях жизни семьиУилксов, как, видимо, вы.

Это уже был почти прежний Ретт, и Скарлетт почувствоваланарастающее раздражение.

— Беги, поиграй, детка, — сказала онаБонни. — Мама хочет; поговорить с папой.

— Нет, — решительно заявила Бонни и залезла кРетту на колени.

Скарлетт насупилась, и Бонни в ответ состроила ей рожицу,столь напоминавшую Скарлетт Джералда, что она чуть не прыснула со смеху.

— Пусть сидит, — примирительно сказал Ретт. —Что же до денег, то их прислал ему как будто кто-то, кого он помог выходить вовремя эпидемии оспы в Рок-Айленде. Я начинаю вновь верить в человека, когдаузнаю, что благодарность еще существует.

— Кто же это? Кто-то из знакомых?

— Письмо не подписано, прибыло оно из Вашингтона. Эшлитерялся в догадках, кто бы мог ему эти деньги послать. Но когда человек,отличающийся такой жертвенностью, как Эшли, разъезжая по свету, направо иналево творит добро, разве может он помнить обо всех своих деяниях.

Не будь Скарлетт столь удивлена этим неожиданным счастьем,свалившимся на Эшли, она подняла бы перчатку, хотя и решила в Таре, что никогдабольше не станет ссориться с Реттом из-за Эшли. Слишком она была сейчас неуверена в своих отношениях с обоими мужчинами, и до тех пор, пока они непрояснятся, ей не хотелось ни во что ввязываться.

— Значит, он хочет выкупить у меня лесопилки?

— Да. Но я, конечно, сказал ему, что вы не продадите.

— А я бы попросила позволить мне самой вести свои дела.

— Ну, вы же знаете, что не расстанетесь с лесопилками.Я сказал, что ему, как и мне, известно ваше стремление верховодить всеми и вся,а если вы продадите ему лесопилки, то вы же не сможете больше его наставлять.