Кто была эта женщина? Если он сможет вспомнить ее имя, топозвонит Джеку… или Дейлу, если телефон Джека по-прежнему не отвечает… иположит конец кошмару Френч-Лэндинга. «„Кошмар леди Магоуэн“ в исполнении ВудиЭрмана».

— Кошмар, — говорит Генри. Потом чуть изменяет голос, чутьрастягивает слово — как старик:

— Кошмар.

Голос он имитирует здорово. Слишком здорово — по мнениюстарика, что стоит за дверью с секатором в руке и мрачно смотрит на Генри.Каким образом этому слепому удается так точно копировать его голос? Нехорошоэто. Не правильно. Старому маньяку хочется вырезать голосовые связки из горлаГенри Лайдена. Он обещает себе, что сделает это в самом скором времени.

И съест их.

Сидя на вращающемся стуле, нервно барабаня пальцами подубовой панели, Генри вспоминает короткую стычку у эстрады.

Вскоре после начала танцев на Клубничном фестивале.

«Скажите мне, как вас зовут и что бы вы хотели услышать?»

«Я — Элис Уитерс, и… „Лунный свет“, пожалуйста. БенниГудмана».

— Элис Уитерс, — говорит Генри. — Это ее имя, и, если она незнает твоего имени, мой дорогой убийца, тогда я — обезьяна на шестке.

Он начинает подниматься, и в этот момент кто-то… или что-то…начинает постукивать, очень тихо, по верхней, стеклянной половине двери.

***

Медведица подтягивается ближе, чуть ли не помимо воли, итеперь она, Джек, Док и Нюхач сгрудились вокруг дивана, куда наполовину ушелМышонок. Он похож на человека, которого медленно, но верно засасывает зыбучийпесок.

«Нет, — думает Джек, — это не зыбучий песок, но смерть унего ужасная, это точно. Без всяких сомнений».

— Слушайте, — говорит Мышонок. Черная слизь вновь образуетсяв уголках глаз. Хуже того, течет из уголков рта. Запах разложения усиливаетсяпо мере того, как внутренние органы Мышонка один за другим прекращают борьбу.Джек искренне поражен их столь долгому сопротивлению.

— Говори, — кивает Нюхач. — Мы услышим.

Мышонок смотрит на Дока:

— Когда я закончу, сделай мне хороший укол «Кадиллака».Понимаешь?

— Хочешь опередить смерть?

Мышонок кивает.

— Согласен. Уйдешь с улыбкой на устах.

— В этом я сомневаюсь, братец, но буду стараться.

Он переводит покрасневшие глаза на Нюхача.

— Когда все закончится, заверните меня в один из нейлоновыхтентов, что лежат у тебя в гараже. Положите в ванну. Готов спорить, что кполуночи вам останется только смыть меня в трубу, как… пивную пену. Но будьтеосторожны. Не касайтесь… того, что останется.

Медведица начинает рыдать.

— Не плачь, дорогая, — говорит ей Мышонок. — Я уйду раньше.Док обещал.

— Я все сделаю, дружище.

— Помяните меня, хорошо? Прочитайте стихотворение…Одена[113]… то самое, от которого мороз пробирал до яиц…

— «Не читайте Библию ради прозы». — Нюхач плачет. —Обязательно, Мышонок.

— Послушайте… «Риппл»[114]… и выпейте много-много«Кингслендского»… Достойно проводите меня в следующую жизнь. Полагаю, могилы,на которую вы могли бы отлить, не будет… но сделайте все, что в ваших силах.

Джек смеется. Ничего не может с собой поделать. И вот тутвзгляд алых глаз Мышонка упирается в него.

— Обещай мне, коп, что туда ты пойдешь только завтра.

— Мышонок, я не уверен, что смогу это обещать.

— Ты должен. Если пойдешь этим вечером, тебе не придетсяволноваться из-за адского пса… в лесах есть кое-что еще… кое-что похуже… —Красные глаза закатываются, черная слизь стекает в бороду.

— Думаю, придется рискнуть, — хмурясь, говорит Джек. —Где-то там маленький мальчик…

— Он в безопасности, — шепчет Мышонок.

Брови Джека ползут вверх, он не уверен, что расслышалпоследнюю фразу, произнесенную Мышонком. А если и расслышал, может ли он веритьего словам? Мышонок получил дозу страшного яда. Пока он еще сопротивляется еговоздействию, может говорить, но…

— Пока он в безопасности, — продолжает Мышонок. — Не отвсего… полагаю, до него могут добраться… но только не мистер Манчинг. Так егозовут? Манчинг?

— Я думаю, Маншан. Откуда ты знаешь?

Мышонок отвечает улыбкой. Улыбкой умирающей сивиллы. Вновьему удается прикоснуться ко лбу, и Джек в ужасе замечает, что его пальцыслиплись, а их кончики почернели.

— Отсюда, откуда же еще? Все отсюда. Больше взять неоткуда.И послушай, будет лучше, если мальчишку съест какой-нибудь громадный жук илигорный краб… там, где он сейчас, чем ты умрешь, пытаясь его спасти. Если тыумрешь, аббала точно заполучит его. Так говорит… твой друг.

— Какой друг? — подозрительно спрашивает Док.

— Не важно. Голливуд знает. Не так ли, Голливуд?

Джек с неохотой кивает. Разумеется, это Спиди. Или Паркус,если так больше нравится.

— Подожди до завтра, — говорит Мышонок. — До полудня, когдасолнце будет в зените в обоих мирах. Обещай.

Поначалу Джек молчит. Противоречивые чувства раздирают его.

— К тому времени, как вы доберетесь до шоссе номер тридцатьпять, уже стемнеет, — вставляет Медведица.

— И в лесу точно водятся всякие твари, — добавляет Док. — Всравнении с которыми динозавры «Парка юрского периода» — домашние зверушки. Недумаю, что вы захотите пойти туда в темноте. Разве для того, чтобы свести счетыс жизнью.

— Когда вы все сделаете… — шепчет Мышонок. — Когда вы всесделаете… если кто-то из вас останется в живых… сожгите этот дом. Эту дыру. Этумогилу. Сожгите дотла, слышите? Закройте эту дверь.

— Да, — отвечает Нюхач. — Слышим и понимаем, дружище.

— И последнее. — Теперь Мышонок обращается непосредственно кДжеку. — Ты, возможно, сможешь его найти… но я думаю, что тебе нужно кое-чтоеще. Это слово. В твоих устах оно обретет огромную силу благодаря одной вещи… ккоторой ты прикасался. Пусть и давным-давно. Я этого не понимаю, но…