— Ну конечно, — откликнулся Верней, — толькопусть Доротея сношает Виктора своим прекрасным хоботком.

— Хорошо, — вставил Джон, — а я тем временемпрочищу зад Доротее. Ну а я, — сказал Констан, — если не возражаете, будусодомировать Жюстину.

— Но с одним условием, — заметил Верней. — Тыдолжен собрать вокруг себя педерастов, и пусть они расположатся так, чтобы ямог целовать им ягодицы.

— Нет ничего проще, — послышался голос одной изслужанок. — Мы с подругами будем обходить вас и возбуждать розгами.

— Нет, нет, — запротестовал Верней, — будетлучше, если вы вчетвером оголитесь передо мной; я хочу видеть ваши старыеморщинистые задницы рядом с прекрасными полушариями: для истинного сластолюбцаэто самый приятный и возбуждающий контраст. И помните, потаскухи, что вы должныиспражняться, мочиться и громко пускать газы, когда прольется моя сперма.

Отдав все необходимые распоряжения, блудодей, дрожа отнетерпения, решил одним махом сорвать оба цветка. Чудовищные намерения этогозверя осуществились за считанные секунды, и бедная маленькая Роза, лишеннаявсех признаков невинности, отправилась безутешными слезами на груди своейматери оплакивать свое бесчестие.

Ее место занял Лили. Композиция сменилась, но ее питали таже похотливость, то же бесстыдство. Кризис приближался к концу, которыйпредвещали громогласные богохульные ругательства. Верней извергнулся и, вытащивиспачканный член из зада внучки, вставил его в рот Жюстине.

— Теперь, сынок, ты будешь сношать моих детей, —приказал он Виктору, — я чувствую в себе достаточно сил, чтобы прочиститьтебе задницу за это время, только пусть моя жена лижет мне анус, а я приласкаюэту же пещерку моей сестре.

Скоро закончились последние конвульсии этой сладострастнойсцены, и после короткого отдыха приступили к последнему акту беспримерныхоргий.

Святое небо, какими ужасами он увенчался!

Посреди салона, поставили круглое кресло на пять мест,сконструированное Так, что сидящие в нем располагались по его периметру спинойк центру. Брессак, Жернанд, Верней, д'Эстерваль и Доротея заняли свои места,между их раздвинутых ног опустились на колени пятеро ганимедов, вокругхлопотали Джон, Констан и Виктор. Плотным кольцом кресло окружили: мадам деВерней, мадам де Жернанд, Жюстина, Лоретта, Марселина, Сесилия, Лили, Роза ичетверо старух-служанок, все они были обнажены и стояли, взявшись за руки.Жернанд пожелал пустить им кровь одновременно из обеих рук, чтобы двадцатьчетыре горячих фонтанчика забрызгали злодеев, сидевших в кресле. Обе убитые горемсупруги пытались что-то сказать о крайней жестокости этого эксперимента, имответили грубыми насмешками, и подготовка завершилась. Впрочем, Верней внес всцену кое-какие изменения.

— Я предлагаю, — сказал он, — чтобы мои сынВиктор сам пустил кровь своей матери и своим сестрам.

— Но он же ни разу в жизни не брал в рукиланцетов, — забеспокоилась мадам де Верней.

— Тем лучше! — со злобой ответил Жернанд. —Именно это нам и нужно.

Юный Виктор, обрадованный предстоящим злодейством, поспешилзаверить присутствующих, что справится не хуже своего дяди. Операция началась,ею руководил сам господин де Жернанд. Виктор приступил к ней под бдительнымоком своего наставника, который в то же время яростно теребил ему член, чтобывозбуждение, напрягавшее все его нервы, заставило юношу дрогнуть и сделатьневерное движение. И вот красные струйки брызнули почти одновременно из всехрук. Мастер веносекции сел на свое место; пятеро наших развратников, залитыекровью, с восхищением наблюдали это красочное зрелище, их безостановочно сосалиганимеды, а Виктор с розгами в руках обходил живое кольцо снаружи и сильнымиударами подбадривал жертвы, не давая им потерять сознание. Надо было видеть, скаким удальством исступленный злодей хлестал задницы, не жалея ни брата, нимать, ни сестру. Наши либертены внутри круга, а также юноши, ласкавшие их, ужебыли залиты кровью с головы до ног, кровь забрызгала и Джона и Констана,которым они помогали мастурбировать: никогда еще не случалось такого обильногокровопускания. В этот момент Сесилия пошатнулась и упала, несмотря на усилиясоседок, пытавшихся поддержать ее.

— Ах ты, черт! — выругался Верней, невероятновозбудившись при виде упавшего тела. — Черт меня побери! Держу пари, чтомоей дочери конец, этот разбойник доканал-таки ее. Вот вам и убийство, господа!

— Никаких в том сомнений, — согласился Жернанд.

— Гром и молния! — вскричал юноша, заливая семенемлицо умирающей сестры. — Гром и молния на мою грешную задницу! Я ни разуне получал такого удовольствия.

Тут окровавленные руки разом разомкнулись. Мадам де Вернейупала на тело дочери, обжигая его слезами и поцелуями. Принесли какие-толекарства, но в силу их явной бесполезности все попытки были оставлены. Верней,весьма удовлетворенный этой потерей, так как он меньше всего на свете дорожилпредметами наслаждения, тем более насытившись ими, спросил сына, уж не нарочноли тот совершил убийство.

— Честное слово нет, — ответил молодой, но ужевыдающийся злодей, — прошу тебя поверить, отец, что если бы я жаждалубийства, я бы выбрал жертвой твою супругу…

Все разразились громким хохотом. Вот как воспитали этогоюного негодяя, вот как исподволь приучали его к самым отвратительнымпреступлениям.

— Черт возьми, — вмешался д'Эстерваль, — мнеочень жаль, что эта красивая девушка издохнет так рано: я намеревалсяобследовать ее задницу.

— Разве теперь поздно сделать это? — спросилБрессак.

— А ведь ты прав, клянусь дьяволом! — обрадовалсявладелец лесной гостиницы, — А ну-ка помогите мне, я заберусь туда.

— Этим займусь я, дружище, — сказал Верней, —окажу вам эту услугу в знак признательности за все любезности, которыми одариламеня ваша замечательная жена.

Схватив умирающую дочь, он поставил ее в удобную позу, ид'Эстерваль мигом вторгся в ее задний проход. Каждый из злодеев хотел,сообразно своим вкусам и наклонностям, запятнать себя всевозможнымижестокостями; трудно представить себе мерзости, которые они позволили себе снесчастной девочкой в последние минуты ее жизни. Никогда еще самые жестокие,представители рода человеческого, самые отъявленные антропофаги не доходили дотаких ужасных извращений… Наконец она отдала Богу душу, и земляная насыпь, окоторой мы, кажется, упоминали, навсегда скрыла следы чудовищного преступления,совершенного с такой наглостью и с таким остервенением.

Какая нечеловеческая страсть таится в разврате! Если онадействительно самая приятная из всех, которые внушает нам природа, можно бытьуверенным, что она в то же время самая сильная и опасная.

Валясь с ног от усталости, общество улеглось спать. Верней,которому всякая новая похотливая мысль тотчас возвращала силы, о чем мы ужеговорили, захотел провести ночь со своей дочерью Лореттой, ибо она обладаласамым большим даром воспламенять его. Каждый из распутников устроился примернотаким же образом, а нашей Жюстине была оказана честь разделить ложе с Доротеей,которая никак не могла насытится ею.