На этом Верней закончил и вернулся к первоначальной теме.

— Стало быть, мы не делаем ничего плохого, друзья,когда подвергаем это создание всем прихотям нашей похотливости: мы ее похитили,мы стали ее господами, мы вольны делать с ней все, что захотим, раз уж природанаделила нас большей силой. Только дураки или женщины могут видеть в этомнесправедливость, так как эти два сорта людей, входящих в класс слабых существ,кровно заинтересованы в этом.

— Кто смеет сомневаться, — воскликнул Брессак,восхищенный моралью своего дяди, — кто не понимает, что закон сильного —лучший из законов, единственный, который движет пружинами мира, которыйявляется причиной и добродетелей, создающих беспорядок, и пороков,поддерживающих порядок всех элементов бесконечной вселенной?

Читателю нетрудно представить, насколько подобные максимывдохновляли персонажей нашего романа. Мадам де Жернанд, несмотря на жестокуюболь, осталась в позе, в которую поставили ее злодеи, и на новой жертве,возложенной на ее тело, были испытаны различные способы кровопускания ивсевозможные варианты утоления похоти. Д'Эстерваль сказал, что должно быть,приятно совокупиться с ней в это время, и тут же исполнил свое намерение; этановая страсть заслужила ему восторженные комплименты, и все остальные захотелисделать то же самое. Верней предложил щипать, колоть, унижать ее, что и было сделанонезамедлительно. Жернанд захотел, чтобы она массировала члены обеими руками ичтобы эти инструменты окрасились кровью — еще один каприз, который встретилгорячее одобрение. Виктор заметил, что следует поставить жертве клистир ипосмотреть, как он будет действовать одновременно с кровоизлиянием. МадамД'Эстерваль потребовала подвесить девочку за волосы и пустить кровь из всехчетырех конечностей. Последовали новые оргазмы: их было столько, чтонесчастному ребенку вскоре пришлось присоединиться к Сесилии. Ее закопалирядом, и новые преступные замыслы забрезжили в голове наших канибалов. Послеобеда, где совершался грандиозный кутеж вперемежку с развратом, где туманилисьи кружились головы, и преступались все барьеры, и отвергались все условности,где непристойность возводилась в принцип, жестокость — в добродетель,аморальность — в максиму, безбожие — в единственный образ мыслей, ведущий людейк счастью, все преступления — в систему, где самая мерзопакостнейшая похоть,подстегиваемая застольными излишествами, заставила наших героев совокупляться,даже не вставая из-за стола, не переставая есть и пить, где вместе сизысканными яствами поедались экскременты, вышедшие из задниц ганимедов,смоченные их потом и кровью, — так вот, после этой чудовищной трапезы Жернанди Верней наконец решили, что кровь Сесилии и девочки, только что истерзанной,недостаточно утолила жажду богов преисподней, в честь которых был этотпраздник, и что необходима еще одна жертва. Это решение потрясло женщин. Нашейнесчастной Жюстине, на которую обратились все взгляды, едва не стало плохо, нотут Жернанд предложил ассамблее выбрать жертву, исходя из красоты ягодиц, и воткаким софизмом он оправдал свое мнение: обладательницей самого великолепногозада, сказал он, обязательно будет та, которая заставила нас чаще всегоизвергаться, если она сильнее всего возбуждала наши желания, мы должныпрезирать ее больше всех остальных, выходит, от нее и следует избавиться…

— Ну нет, — запротестовал Верней, — здесьесть элемент пристрастности, который мы должны исключить: пусть все решитжребий. Обратимся к Всевышнему, который уже подсказал нам ценные идеи, онназначит жертву, а нам не придется сожалеть о неверном выборе.

— Отличная мысль! — И Д'Эстерваль разразилсяхохотом. — Никогда не слышал, чтобы иезуитские догмы были настолькоотточены. Пойдемте скорее советоваться с Богом.

На отдельных бумажках написали имена Жюстины, жен Жернанда иВернея, Марселины, Лоретты и Розы. Шесть свернутых билетиков сложили в ту самуючашу, которой пользовались во время предыдущей оргии, и Лили поднес еебожественному изображению, которое после недолгого размышления опустило в чашусвою руку и выбросило из нее один билет. Брессак быстро подобрал его и прочиталвслух имя мадам де Жернанд…

— Я так и думал, — холодно произнес еесупруг, — я всегда считал, что небо справедливо ко мне, и счастлив, чтоэтим справедливым выбором оно подтвердило мое мнение. Полноте, моямилая, — сказал он, подходя к своей обреченной жене, — не стоит такубиваться, радость моя. Из всех случаев, когда надо уметь без страха смотреть влицо судьбе, это, конечно, самый важный… М-да, мой ангел, я понимаю, что этотрудный момент, очень трудный, ведь мы заставим вас страдать ужасно — в этомможете не сомневаться. Но все когда-то кончается, вы преспокойно вернетесь влоно природы, которая так любит вас, хотя предлагает вам довольно гнусныйспособ возвращения. Как бы то ни было, любовь моя, не стоит расстраиваться:разве не лучше умереть сразу, чем продолжать эту печальную жизнь и страдать отмоих страстей? Ведь и в жизни-то вы ничего не знали, кроме бесконечных мучений,и скоро они закончатся: вас ждет вечное счастье, порукой тому служат вашидобродетели. Одно меня огорчает, дитя мое бесценное, только одно, тернистыйпуть, исключительно мучительный путь, который приведет вас в конце концов кнеземным наслаждениям, уготованным вам.

Беспощадный супруг, возможно, продолжал бы дольше истязатьсвою несчастную жену, если бы нетерпеливый Верней не набросился, как хищныйзверь, на жертву, чтобы, по его словам, полнее насладиться ею в таком состоянииотчаяния и ужаса. Злодей ворвался в вагину и принялся яростно долбить ее иосыпать грязными поцелуями уста, искаженные горечью и болью, уста, которымтеперь суждено было открыться лишь для жалобных стонов…

— Погоди, — сказал брату Жернанд, усмиряя егопыл, — приговор мы должны вынести впятером: ты будешь сношать ее спереди,Брессак — сзади, я — в рот, д'Эстерваль и Виктор — подмышками. Подайте перо ибумагу, я начну первым.

И монстр не спеша, не переставая сношать свою несчастнуюсупругу, то и дело поглядывая на нее, написал что-то на бумажке. То же самоесделал Виктор: так же флегматично, положив бумагу на спину тетки, он уточнил,какую пытку, более всего радующую его черную душу, он для нее приготовил. Незаставили себя ждать и остальные, и чтобы сделать эти мерзости как можно болееизощренными, Жернанд, знавший привязанность Жюстины к своей госпоже, написал,что приговор произнесет наша героиня. Бедняжка начала читать ужасные слова итут же запнулась, не в силах продолжать; ей пригрозили, что в случае отказа ееждет такая же смерть, что ее отказ ни к чему не приведет, и она прочитала текстдо конца.

Услышав приговор, мадам де Жернанд упала в ноги своемупалачу. Но увы, подобные души не ведают жалости! Несчастная получила сильныйпинок в грудь, сопровождаемый ругательствами, и вся компания отправилась в зал,где происходила описанные выше ужасы и где все было приготовлено для новых.

Прежде всего ее заставили попросить прощения у Господа и упоклонников злодейства за свои прегрешения. Убитая отчаянием женщина, котораявообще перестала соображать, произнесла нужные слова. Начались истязания.Каждый мучил ее сообразно своему декрету, в это время два покорных предметавозбуждали мучителя или исполняли его похотливые капризы, когда он делалкороткую передышку. Вокруг хлопотали помощницы-старухи.