Установку вагенбурга, vozovej hradby, Рейневан видел уже нераз. Но никогда в таком идеальном исполнении, как сейчас. Сироты Краловцабегали изо всех сил, а порядок и организация вызывали удивление. Вначалеорганизовали центр nukleus — кольцо из телег с провиантом, внутри которогоукрыли вьючных коней и скот. Вокруг центра быстро начала создаваться истинная hradba:четырехугольник боевых телег. Возницы ловко подводили телеги на нужные позиции.Коней выпрягали и отводили в центр. Устанавливали телеги по системе «колесо вколесо», так, чтобы левое заднее колесо передней телеги можно было связатьцепью с передним правым колесом следующей, в результате чего стена вала изтелег имела ступенчатую форму. В оставляемые через несколько телег разрывывводили артиллерию — хуфницы, тарасницы, малые пушки. Каждую из стен составлялипятьдесят боевых телег, весь вагенбург образовывал квадрат с длиной сторонысамое малое двести шагов.

Прежде чем начало смеркаться, вагенбург был готов. И ждал.

— Клодзк мы планировали взять при помощи лазутчика, —повторил Бразда из Клинштейна, задумчиво держа ложку над горшком. — Но из этогоничего не получилось. Всех наших, что были в городе, выловили. И до смерти замучили.Среди них был Жехорс, кажется, его страшно истязали на эшафоте на рынке. Аходили слухи, что и ты там тоже жутко с жизнью расстался. Я рад, что ты уцелел.

— И я рад, — стиснул зубы Рейневан. — А Бисклаврет погиб.Убили его. Это конец Фогельзанга.

— Остался ты. Выжил.

— Выжил.

Бразда снова взялся вычерпывать суп, но вычерпывал недолго.

— Если силезцы не придут... Если окажется, что... У тебямогут быть неприятности, Рейневан. Не боишься?

— Нет.

Они помолчали, хлебая суп. Стелился дым от костров. Храпеликони во внутреннем кольце вагенбурга.

— Бразда?

— Что?

— Я не видел при штабе ни одного проповедника. НиПрокоупека, ни Крейчижа...

— Прокоупек... — Роновиц высморкался, вытер нос. — Прокоупекв Праге, делает карьеру. Готов выйти в епископы. Крейчиж погиб под Кратцау,зарубили его вместе с пращниками, так искромсали, что собирать было нечего. Былу нас еще один священник, но уж совсем немощный, хворал. Умер он. Под Душникамиего я похоронил. Два воскресенья тому.

— И вы остались... — Рейневан откашлялся. — И мы остались,выходит, без духовной утехи?

— Есть водка.

Довольно быстро и довольно резко — как ни говори: двадцатьшестое декабря, — опустилась тьма. И тогда возвратились разведчики, патрули,конники Петра Поляка. На освещенную огнями костров площадь вагенбурга началивливаться конные.

— Идут! — доложил Краловцу задыхающийся Петр Поляк. — Идут,брат. Немчик Рейневан правду сказал. Идут! Сплошь рыцари, добрых тысяча коней!На хоругвях силезские орлы, видны также знаки Опавы! Они спустились в низину,уже находятся под Клодзком! На рассвете будут здесь.

— Ударят? — спросил Ян Колда. — Видать, собирались, как подКратцау, напасть на движущуюся колонну. А когда увидят, что мы готовы? Ударят?

— Это только Богу известно, — ответил Краловец. — А у насвсе равно выхода нет, надо ждать. Помолимся, Божьи воины! Отче наш, сущий нанебесах...

Было холодно, пошел мелкий сухой снег.

— Что там за деревня?

— Маковец, милостивый князь. А дальше — Шведендорф...

— Значит, пора! Пора! Хоругви вперед! Пойдем в атаку подзнаками!

Вперед выдвинулись знаменосцы. Первой заплескалась передфронтом армии хоругвь Зембиц с наполовину черным, наполовину красным орлом.Рядом с ней взвился епископский знак, черные орлы и красные лилии. Рядом белыми карминовым заполыхал штандарт Опавы. По флангам — свидницкая хоругвь, черныеорлы и красно-белые шашечницы. И черный орел Вроцлава.

По бокам одетого в миланские латы Яна из Зембиц всталикомандиры. Молодой Вацлав, наследник Опавы, князь Глубчиц. Командующий епископскойхоругвью Николай Зейдлиц из Альценау, староста Отмухова с золотой подковой накрасном щите, епископский маршал Вавжинец фон Рограу, гродковский староста Тамшфон Танненфельд. Командующий свидницким контингентом подстароста Гинко Стош.Командир вроцлавцев Йежи Цеттриц, которого легко было узнать покрасно-серебряной турьей голове в гербе.

— Вперед!

— Милостивый князь! Молодой Курцбах из разведки!

— Давай сюда. Давай! И говори! Какие сведения? Где гуситы?

— Стоят... — ответил с седла юный рыцаренок с тремя золотымирыбами в гербе. — Стоят под Старым Велиславом...

— Не на марше?

— Нет. Лагерем стоят.

Командиры зашумели. Гинко Стош выругался. Танненфельдсплюнул. Ян Зембицкий закружил на коне.

— Ну и что?! — выкрикнул он. — Не беда!

— Видимо, твой шпион предал нас, князь, — тихо проговорилЙежи Циттриц. — Неожиданности не получилось. И что теперь?

— Не беда, сказал я! Наступаем!

— На вагенбург? — проворчал Вавжинец фон Рограу. —Милостивый князь... Чехи в готовности...

— Нет! — возразил князь. — Белява не предал. Не смог бы. Онтрус и слабак! Знает, что он у меня в руках, что я могу его страшно изувечить,его и его девку... Он не решился бы... Краловец, ручаюсь, ничего о нас незнает, он не построил вагенбурга, просто разбил обыкновенный ночной лагерь! Нашепреимущество возросло! Подойдем до рассвета, в темноте ударим по спящим,рассеем и вырежем. Им не сдержать наступления, разнесем их в клочья! Бог снами! Миновала полночь, сегодня двадцать седьмое декабря, день святого ИоаннаБогослова, моего покровителя! Во имя Бога и святого Иоанна, вперед, господарыцари!

— Вперед! — крикнул Вацлав Опавский.

— Вперед! — подхватил Николай Зейдлиц, отмуховский староста.Вроде бы не столь уверенно.

— Вперед! Gottmituns!

На телегах вагенбурга, между них и под ними ждали вготовности две с половиной тысячи Божьих воинов. Тысяча ждала в плотномрезерве, готовая заменить погибших и раненых. Посреди площади столпилсяштурмовой отряд сирот, двести коней легкой кавалерии. Костры погасили, околотелег красным светились котелки с угольями.

— Идут, — докладывали возвращающиеся hlidki. — Идут.

— Готовься! — скомандовал гейтман Краловец. — Рейневан — тыоколо меня.

— Я хочу драться на телеге. В первой линии. Прошу тебя,брат.

Краловец долго молчал, кусал ус. В свете луны невозможнобыло разглядеть выражение его лица.