Психолог смотрел на Дмитрия такими понимающими, такими умными глазами, как у собаки, дождавшейся возвращения хозяина из долгой командировки. Преданными глазами, любящими. От них не хотелось отводить взгляда. Смотреть и тонуть в синей, будто мерцающей глубине.

И губы у психолога были упругие, чувственные, почти как у любвеобильной секретарши, только… лучше.

Сильнее, горячее. Их скольжение по лбу, носу, щекам, их слияние с его собственными тонкими, обкусанными до крови, почти невидимыми среди усов и бороды губами, невероятно заводило. Быстрее, чем взгляд на обнаженные женские груди.

— У меня встал на мужика, — пребывающий в странном, но приятном расслаблении Дмитрий констатировал факт. На продолжение размышлений не хватило сосредоточенности. Мысли словно плыли в теплой волне, и мечталось лишь об одном, чтобы сильные накачанные руки психолога как можно скорее освободили его напряженную плоть из тесных брюк. Пусть он порвет молнию ширинки. Да, так. Пусть он коснется пальцами…

Брак с Еленой разрушен. Терять нечего. Раз в жизни можно попробовать…

Как он офигенно целуется. Куда там секретарше! Пусть продолжает с языком, взатяг.

Тело начинает ломить, кожу обжигает, но… Только бы не остановился прямо сейчас… Пусть продолжает дарить неземное наслаждение…

Один раз в жизни… Только раз…

* * *

Молодой охранник у турникета посмотрел на Марину, точнее на предъявленное ею удостоверение как на призрака.

— Вы что-то хотели сказать? — Марина подстрекательно улыбнулась, глядя в его выпученные глаза. — Что-то видели необычное?

Иногда женское обаяние срабатывало там, где минуту назад оказались бессильны старания ее бравых ребят, и ей удавалось получить неожиданную важную информацию.

— Я уже все сказал вашим коллегам, — охранник плюхнулся в кресло и растерянно пожал плечами. — Если бы я хоть что видел. Нет… Ума не приложу, как паршивец пробрался в здание. По-пластунски прополз под рамкой турникета? Но я бы увидел, как открылась дверь. У нас нет черного хода. Путь к офисам один — через проходную. На камерах не было никого постороннего. Я выдал вашим мужчинам полный набор записей с начала дня. Он взлетел на десятый этаж? Влез по стене как человек-паук? Знаете, по стене дома, где я живу, запросто можно до самой крыши залезть — сплошные щели, и у каждой квартиры есть балкон — редко, когда застекленный. Все ждут очереди на переселение и не делают ремонт. А здесь Дмитрий Валерьевич выбрал гладкие облицовочные плиты. По этим стенам не влезешь. Мойщики со спецснаряжением выходят на крышу через чердак.

— Благодарю за информацию.

Марина поспешила к лифту. Предчувствие не обмануло ее. Случилась новая беда.

— Проходи. Но зрелище там… Ой… Не хочу выражаться при свидетельнице, — Стас кивнул в сторону пожилой женщины, сидящей у двери кабинета. — По факту есть убитый Дмитрий Валерьевич Бахтин. Возраст сорок пять лет. Исполнительный директор компании “Домострой”. Генеральным директором числится его жена, но по словам сотрудников, в основном сам Бахтин руководил бизнесом. Погиб, говоря экспертными словами, в состоянии сексуального возбуждения. Короче, это надо видеть. Или не надо. Решай сама. Тебя из отпуска никто силой не вытаскивал.

Войдя в кабинет, Марина увидела убитого директора. Тот полулежал в широком кресле, поставленном посреди кабинета боком к двери. Руки раскинуты, брюки и трусы приспущены, рубашка расстегнута, галстук завернулся на плечо. Щеки пересекали темные полосы. Член был фиолетового цвета и, что самое удивительное, он окоченел в мышечном напряжении.

Никита и Андрей, уныло стоявшие возле трупа, подошли к Марине.

— Да, ты оказалась права с ожиданием новой жертвы, — подтвердил Никита, беспокойно поглядывая на труп, как будто тот мог ожить и убежать, или напасть на людей. — Следы на теле идентичны ожогам Дианы Чижовой. Телохранитель Чижа не наврал, что женщина была уже мертва, когда убийца сбросил ее в бассейн.

— Я по жизни предпочитаю надеяться на лучшее, и потому не буду заикаться о серии, — Андрей брезгливо скривился. — Проверим версию насчет того, не сговорились ли Елена Бахтина с Чижом избавиться от надоевших “половинок”. В жизни всякое бывает, и эти двое запросто могли нанять киллера с электрошокером. Кстати, одна хорошая новость у нас таки есть. Свидетельница много лет преподавала в школе изобразительное искусство. Мы получим качественный фоторобот.

— Вы можете со мной поспорить, друзья, но как человек, немного шарящий в технике, скажу, что электрошокер так не шарахнет, — вставил свои пять копеек Никита. — Нужен мини-генератор, чтобы оставить подобные ожоги. Но тут всплывает другое несоответствие законам бытия. От удара током человека трясет, мышцы расслабляются. А труп выглядит словно его подвергли мгновенной криогенной заморозке. У нас тут творится что-то за гранью фантастики, и, даю слово, ни один эксперт не скажет, чем точно убили директора. Водоема в кабинете нет. Электроприборы в порядке: настольная лампа, компьютер и телефон работают.

Марина заглянула в широко распахнутые остекленевшие глаза убитого мужчины.

Фантастический триллер.

— Получил последнее развлечение и задал нам работенку, — фыркнул Андрей.

— Свидетельницу я допросил, — отчитался Стас. — Но ты еще потолкуй с ней, может что вспомнит на эмоциях.

— Думаешь, я умею пробуждать эмоции? — Марина постаралась не раскисать.

Уж она-то знала, что ирония на грани цинизма у оперов служит защитой нервной системы. Если ребята начнут воспринимать все увиденное близко к сердцу, крыша быстро поедет в нежелательном направлении.

— Еще бы. У нас так положительные, — откликнулся Андрей. — Бабулька внимательная. Плохо, не видела момент убийства. Знать бы, чем он их… Самоделкой, что ли какой. Обычный шокер, да, слабоват.

Марина вышла в коридор и присела рядом со свидетельницей на узкий диван для посетителей.

— Таисия Степановна, — обратилась она, прочитав надпись на бейджике, приколотым к форменному синему платью уборщицы. — Меня зовут Марина. Старший лейтенант полиции. Знаю, вы говорили с моим коллегой, но, может, вспомните еще что-то важное. Я не настаиваю и не тороплю.

— Вспомнить? — уборщица шмыгнула носом. — Я ничего и не забывала. Не смотрите на возраст. Память хорошая. И такую срамоту разве забудешь? Вроде выкинешь из головы, а она обратно лезет.

— Что именно вы видели?

— Позор. Вот что я видела. Иначе не назовешь. Мне Леночка Владимировна приплачивала за то, чтобы я потихоньку следила за ее гулящим супружником. Дмитрий Валерьевич страсть какой бабник был. Ни одной юбки не пропускал. А мне — что? Не смотрите волком. И женская солидарность, сама почти всю жизнь промаялась с блудным дурнем, и денежная прибавка не помешает внукам на гостинцы.

— Я вас не осуждаю, — Марина ответила тихим успокаивающим голосом и внимательно посмотрела в глаза, подстрекая свидетельницу продолжить рассказ.