– Сейчас ни в московской квартире, ни в вашем доме вампоказываться не стоит. Я думаю отвезти тебя с Иваном к себе.

Увидев, что Ольга удивленно вскинула брови, он пояснил.

– Это моя, так сказать, резервная квартира, о ней почтиникто не знает. Поживете там некоторое время, пока мы осмотримся и убедимся,что вы вне опасности.

– Но сначала в больницу, к бабушке, – потребовала Ольга.

– Конечно, само собой, – согласился Шмидт, наклонился кводителю и отдал распоряжение.

Тяжелый "Мерседес" почти бесшумно катил по залитойоранжевым светом фонарей и рекламы Москве. Ванька тихо посапывал на переднемсидении.

– А где папа? – пробормотал он вдруг сквозь сон, но так и непроснулся.

Выздоровление Белова затягивалось. И это несмотря на то, чтоДоктор Ватсон ежедневно осматривал его раны, Лена меняла повязки и не отходилаот его постели, а тройка спасителей таскала отовсюду всевозможные лекарства. Новопреки всему этому состояние Александра не улучшалось. Он буквально еле дышал.

– Может, лекарства просроченные? – терялся в догадках Федя.

Но Витек с ученым видом возражал:

– Ну и что, если просроченные? В аптеках точно такие жепросроченные продаются. Все лечатся и ничего. Помогает!

Трудно было отказать ему в справедливости. Иначе отчегопенсионеры у нас выздоравливают, как мухи, кроме тех, кто не помер от нашегосамого демократического в мире медобслуживания? Не каждому удается пережитьочередь в поликлинике.

Но здесь-то имеет место самый что ни на есть индивидуальныйуход! После очередного осмотра Доктор Ватсон в который раз сокрушенно покачалголовой. Лена взглянула на него с испугом.

– Плохо?

Доктор озадаченно поскреб щетину на подбородке и сказал.

– Ничего не понимаю! Все вроде нормально, раны зажили, недолжно быть осложнений, но организм совершенно не борется с болезнью. Я быназвал это отсутствием желания жить на клеточном уровне…

В эту ночь Белов опять не мог заснуть. Болели не толькозатянувшиеся раны, ныло и ломило все тело. Жить ему и в самом деле не хотелось.Зачем? Он прошел свой путь до конца. Дом построил… Дерево не вырастил, затосоздал не один десяток фирм. Людей работой обеспечил. Сына вот вырастить ивоспитать не успел. Но пока были силы, старался как мог. Рвался из жил, нисебя, ни других не жалел. А теперь силы кончились. Если бы не выстрелы наэстакаде, оставалось бы только застрелиться самому. Так что выздоравливать былосовершенно незачем…

И тут пришли они. Братья. Бригада. Что это было на самомделе – больной бред, призраки или сон? Белову это было неважно. Главным былото, что он снова их видел. Всех вместе.

Они дружно ввалились в тесную бытовку. Кос бесцеремонноуселся прямо на постель. Пчела примостился на грубо сколоченной табуретке, Филскромно остался стоять у двери. Все трое такие, какими он знал их все эти годыи запомнил навсегда.

Сейчас реальностью были они, причем именно такие – веселые,красивые, полные жизни. А те страшные, залитые кровью трупы с резанными иколотыми ранами были лишь ночным кошмаром, о котором не стоило вспоминать.

– Здорово, братуха! – закричал Пчела. Совсем так, как онорал, увидев Белова, когда тот вернулся из армии.

– Мы с тобой, брат! – радостно осклабился Кос. – Как ты тутбез нас, не скучаешь? Вижу, развлекаешься! – Он заговорщицки подмигнул и скосилглаза на спящую Лену.

Из всех троих только Фил молчал. Наверно потому, что впоследний раз они разговаривали очень давно. К тому же он всегда был молчуном.Но тут он серьезно взглянул на Александра и вдруг спросил.

– Что, Саня, хреново тебе тут одному?

Остальные тоже перестали ржать и посмотрели на Белова спечалью. И ему вдруг стало до слез, до боли жалко себя и всех остальных –друзей, маму, жену Фила. Жалко оттого, что так бестолково прожили они своижизни, что так нелепо и преждевременно ушли в тот, иной мир. И тех, кто осталсяжив, тоже было жалко. Жену и сына, брошенных на произвол судьбы, Ленку сизуродованным лицом, родителей Пчелы. Да мало ли людей, кому он так или иначеиспортил жизнь своим, пусть и невольным, вмешательством? А он еще бахвалилсясвоими домами и фирмами! Перед кем? Кого обманывал? Себя или Бога?

– Мне жить не хочется, – просто и честно признался он.

Братья подошли ближе. Лица их были строги.

– Не свисти, брат. Хочешь – не хочешь – тебя никто неспрашивает. Ты живой, значит должен жить.

Белов попытался улыбнуться, хотя больше всего ему сейчасхотелось по-детски разреветься.

– Да, пока живой. Только боюсь, братья, это не надолго. Такчто скоро встретимся. А пиво у вас там есть? Накрывайте поляну. Как тогда,после армии.

Фил снова нахмурился. Видно год, проведенный им в коме,между жизнью и смертью, лучше, чем остальных, подготовил его к иной жизни.

– Кончай дурака валять, Саня. Ты живой, и срока своего знатьне можешь. Может, потому и живой еще, что свой путь не до конца прошел…

Белов рванулся с постели, забыв про боль.

– А вы? Разве вы свой путь прошли?!

Он не рассчитал движения и изо всех сил заехал локтем встену. Хлипкое сооружение заходило ходуном. И в тот же миг братья исчезли,словно не стояли только что рядом, тесно обступив его постель.

– Значит, и за нас пройдешь!… – донеслось до него как будтооткуда-то из неизмеримой дали…

– Саша, что с тобой? – над его кроватью застыла испуганнаяЛена.

– Так, ничего. Кошмар приснился, – пробормотал он.

Лена налила воды в стакан и протянула ему.

– Вот, выпей воды, – она наклонилась к Саше, вытерла ладоньюпот с его лба.

– Не хочу, спасибо. – Он отвел ее руку и вдруг почувствовалее запах.

Тот самый, давно забытый запах ее тела. Тела любимойженщины.. Это был запах его первой любви.

– Иди ко мне, – Белов потянул Лену к себе. Внезапно онощутил небывалый прилив сил

и жажду жизни. Что ж, пока он жив, будет жить. До конца илине до конца, но он пройдет свой путь. Просто будет идти, пока сможет. Ленапопыталась успокоить его.