Оля быстрым шагом приближалась к нему со стороны зеленогокоридора. Ванька, вцепившись в ее ладонь обеими ручонками, едва поспевал заней. Но не плакал, а изо всех сил старался не отстать. Шмидт сделал несколькошагов навстречу. Они обнялись как старые друзья или родные. Шмидт вдругособенно остро почувствовал, как одиноко и страшно сейчас Ольге, как неуверенночувствует она себя в новом, так резко изменившемся мире. И он имел к этойперемене прямое отношение!

Шмидт не был сентиментален, но он хорошо знал, что такоеответственность. Он отстранился от Ольги и посмотрел на запыхавшегося мальчика.Тот стоял и молча смотрел на взрослых снизу вверх.

– Дядь Дима, а где папа? – спросил он.

Ольга поймала взгляд бывшего спецназовца. Тот отрицательнопокачал головой. Потом присел на корточки и взял Ваньку за руки.

– Понимаешь, Ваня, папа уехал. Его сейчас здесь нет.

– А когда он вернется? – не отставал Ванька. Ольга положиларуку на русую головку сына и сказала:

– Этого никто не знает. И не должен знать.

– Это тайна? – догадался Ванька. – Папа разведчик?

– Почти угадал, – невесело улыбнулся Шмидт. – Вы без вещей?– спросил он у

Ольги, и, получив утвердительный ответ, произнес: – Тогда вмашину, не будем задерживаться…

Рыжий Толян шел впереди. Блондин Колян и брюнет Арамдвигались по бокам и немного сзади. Не успели они пройти сквозь распахнувшиесядвери аэропорта, как к тротуару подъехал сверкающий лаком черный"мерседес".

– Чур, я вперед! – потребовал Ванька. Шмидт вопросительновзглянул на Ольгу.

Та, немного помедлив, кивнула.

– А можно? – спросила она.

Но тот только пожал плечами и сказал очень серьезно:

– Теперь ты хозяйка. По крайней мере, пока не вернется Саша.Кстати, ничего, что я на ты?

Ольга нахмурилась. Шутит он что ли? Нашел время! Но тут жевспомнила, что Шмидт при всех своих достоинствах был начисто лишен чувстваюмора.

Шмидт раскрыл двери машины, пропустил Ольгу в салон. Ванькамышью проскользнул на переднее сиденье, повозился немного, устраиваясьпоудобнее, и через секунду заснул. Вот что значит привычка! Водитель тщательнопристегнул его ремнями безопасности.

– Можно трогаться, Дмитрий Андреич? – спросил он.

– Можно, если хозяйка не возражает. Отныне со всемивопросами обращайся к ней. И только потом ко мне.

За каких-нибудь пять минут он дважды назвал Ольгу хозяйкой.Она не занала, как это расценивать. Может, Шмидт все-таки иронизирует? Когда"мерседес" тронулся, она молча отвернулась к окну и стала смотреть,как выруливает со стоянки и пристраивается следом джип сопровождения.

Проезжая по высокой эстакаде, Ольга вдруг почувствовалаболезненный укол в сердце. Она и представить не могла, что именно здесь ее мужанастигли роковые выстрелы. И что его бесчувственное тело отправилось впоследний, по мысли заказчика убийства, путь в багажнике того самого"Мерседеса", в котором она сейчас ехала.

Когда за окном промелькнули многометровые противотанковыеежи, памятник защитникам столицы, Ольга не выдержала и прервала молчание.

– Скажи честно, ты думаешь, он жив? – спросила она Шмидта.

В ее голосе Шмидту почудилось нечто большее, чем простобеспокойство. Она спросила так, будто все ее дальнейшее существование зависелоот этого ответа. Что тут сказать? Все что угодно, кроме правды. Поэтому ответилон не сразу.

– Если Саша мертв, то вы с Ванькой почти в безопасности, –сказал он наконец.

– А если нет?

Он снова задумался.

– Тогда риск увеличивается. Вы автоматически становитесьпредметом торга. Вас можно захватить в заложники, чтобы выдвигать какие-тоусловия. Можно, наконец, просто убить…

– Зачем? – не поняла Ольга.

Шмидт нахмурил брови. Ему неприятно было вспоминать о своемпоступке.

– А зачем было убивать друзей Саши и уж тем более Тамару?Чтобы сделать ему больно! Прижать, унизить, ударить поподлее. Поэтому, если онжив, вам угрожает опасность. Саша слишком азартный игрок. Он создает себеврагов чуть ли не ежедневно.

Ольга задумалась: возможно, решение уехать из беспечной иобеспеченной Америки было ошибкой, хотя их заморский адрес давно перестал бытьтайной. Враги мужа могли достать ее и в Америке…

Но шестое чувство подсказывало ей, что в ее судьбе наступилповоротный момент. Что нельзя сидеть сложа руки и ждать у моря погоды. Что ееместо в Москве, и она должна найти Сашу! А Шмидт увязывает ее безопасность сжизнью или гибелью мужа! Она не была уверена, что окажется под ударом только втом случае, если Саша жив.

– Но ведь если Саши не стало, на его фирмы захотят, как этоу вас называется, наехать?

Шмидт отрицательно покачал головой. Едва увидев Ольгу ваэропорту, он понял, что никогда не будет играть против нее. Не только из-закомплекса вины – ведь как-никак, а ее мужа отправил в лучший мир именно он, – апотому, что почувствовал, в силу этого, ответственность за нее и Ваньку.

– Разумеется. Однако хозяйство у нас слишком большое исложное. Охотники поживиться за наш счет, конечно, найдутся. Но серьезныеигроки предпочтут выждать, пока ты приведешь дела в порядок, чтобы потом убратьтебя и хапнуть все одним разом. Так что у нас будет небольшой запас времени.Только мелкие шавки попробуют наехать на нас сразу. Но они не представляютопасности, с ними мы легко справимся.

Он говорил ровным, спокойным тоном, словно рассказывал не опредстоящей смертельной схватке, а объяснял решение несложной арифметическойзадачи. От него веяло силой и уверенностью в себе. И сидя рядом с ним, Ольгапочувствовала какое-то умиротворение, ей показалось, что все предстоящиетрудности всего лишь пустяки, что все будет в порядке. Иначе и быть не может!По крайней мере есть хоть один человек на этом свете, на которого можноопереться, на которого можно положиться.

Ничего подобного она не испытывала с тех самых пор как,связала свою судьбу с трудной судьбой Саши Белова. Судя по всему, его большенет! И значит, надо начинать жизнь заново!

– Так куда мы едем? – спросила Ольга Шмидта.

Тот ответил не сразу, словно и сам еще не решил этот вопрос.Потом проговорил: