— Да.

— Где? Где она?..

Пётр молча толкнул ногой книгу в сторону зэка. Тот дрожащими пальцами открыл её, скривился от возникшего на коже нового шрама, стал листать страницы, но быстро сдался.

— Где будет лежать последняя, пятая книга?

— В какой-то усадьбе Орловых с названием Отрада.

— Где это?

— Без понятия. Лев Николаевич бы подсказал, но ты его зарезал, — сухо ответил Пётр.

Мор кинул взгляд на тело археолога, нахмурился и пробормотал:

— Это был не я. Он сам себя порешил. Я нашёл только его тело. Я не убийца.

— А как же те пятеро пропавших, которых ты похитил и куда-то дел, а теперь по всем каналам о тебе и них трезвонит полиция?

Пожевав губы, Мор шумно выдохнул и сказал:

— Я их не убивал. Отвёз в лес и там оставил. Они меня подставили, в тюрягу отправили, я лишь хотел поквитаться. Но я их не убивал.

Пётр неопределённо фыркнул на это заявление.

— Можешь мне не верить, висельник. Но я тебя как человека прошу, помоги мне. Я на ногах еле стою. Не бросай меня тут, околевать в этом собачьем холоде. Дай оклематься и добраться до Библиотеки. Тут ведь всего ничего осталось, возьми на буксир, а? А то мне так херово, что едва языком двигать могу…

Мор сполз обратно на пол, уткнувшись головой в свою сумку. Пётр окинул его внимательным взглядом. Помогать зэку ему не очень хотелось, особенно, когда в его мотивах он был совершенно не уверен. Но Эдик впервые выглядел таким уязвимым и слабым, что Пётр невольно сжалился. Он приблизился, присел рядом и оттянул нижнее веко Мора.

— Ты какой дряни нажрался?

— Не знаю. Просто таблетки от боли, — Эдик пошевелился из достал из кармана почти закончившуюся пачку.

— Это же Промедол, — удивился Пётр. — Сильный опиат. Ты где его достал?

— Да где-то достал…

— Ты подсел. Выбрасывай это дерьмо, иначе хуже будет.

— Не могу. Рука пиздец болит. Только эти колёса и спасают.

Мор протянул культю висельнику. Тот поморщился от гадкого запаха гноя и отвернулся.

— Тебе в больницу надо.

— Меня менты сразу загребут. Похер на руку. Нужно сперва попасть в Библиотеку. Потом уже хоть в гроб, хоть за решётку.

— Да ты свихнулся.

— Говори, что хочешь, но дотащи меня до Библиотеки, висельник. Я ещё не поквитался с этим пристукнутым на всю голову хранителем. Этот хер должен поплатиться за мою руку…

Мор закашлялся и его вырвало желчью. Сердце у Петра сжалось. Он вспомнил, как сам валялся на полу вонючих притонов в луже своей и чужой блевотины, не желая отказываться от очередной дозы наркоты. А отец силой его оттуда выволакивал.

Мор выглядел так же. И ему ещё можно было помочь.

Подхватив зэка под руки, висельник поднял его с пола, позволил на себя опереться, и так они медленно зашагали к выходу из подземелья, оставив за спиной чёрный омут зеркала, ничего больше не отражавшего, и остывшее тело Льва Николаевича в луже крови.

Глава двенадцатая

Отрада

Две тысячи километров до последней книги. Их легко можно было бы преодолеть за несколько часов на самолёте. Пётр мог позволить себе билет, Мор — нет. Его разыскивали, и любое мелькание паспорта на железнодорожном вокзале или в аэропорту было нежелательно. Соблазн отказать Мору в помощи и первым добраться до пятой книги, а там и до Библиотеки, грыз висельника изнутри, но тот ему не поддавался. Неправильно бросать страждущего.

На дряхлом междугороднем автобусе они добрались до Екатеринбурга. Там Пётр заскочил в аптеку, купил лекарств, бинтов и аскорбинок. Мор, покрытый испариной и бледный донельзя, позволил перевязать гноящуюся руку, принял жаропонижающее, а когда зэк задремал, Пётр подменил таблетки в блистере Промедола на безобидные аскорбинки.

День неумолимо клонился к вечеру. На Екатеринбург опускался ранний зимний полумрак, и бродить по улицам становилось холодно. Пётр чудом поймал попутку на выезде из города: беззубый дед пообещал подкинуть их почти до самой Перми, особенно если они оплатят ему бензин. Дедок слушал радио и курил, как паровоз, изредка рассказывая байки из своей долгой жизни. Пётр был вынужден их слушать, а Мор принял очередную порцию таблеток и быстро заснул, проспав всю дорогу.

Высадили их в пригороде. Вдалеке, за снежными равнинами, виднелись домики дачных посёлков. Мор, рассеянный и заспанный, пошарил по карманам и чертыхнулся:

— Вот зараза. Курево кончилось. А у меня ни шиша за душой нет, чтобы купить.

Пётр, без энтузиазма озиравшийся по сторонам, достал из кармана последнюю пачку и протянул зэку.

— А ты чего, не будешь, что ли? — удивился Эдик и ловко засунул одной рукой сигарету в зубы.

— Да чего-то не тянет. Этот дед в машине всё так продымил, что я насквозь его Примой прокоптился.

Мор фыркнул и поджёг сигарету. Некоторое время они молча шли вдоль трассы, голосуя каждой проезжающей машине, по желающих посреди ночи взять в попутчики подозрительных мужиков не находилось. Мор держался не особенно бодро, хмурился и то и дело морщился. А скоро в очередной раз отправил в рот таблетку.

— Ты часто жрёшь эту дрянь, — скосив на него глаза, сказал Пётр.

— Ну так всё хуже помогает. А рука пиздец ноет, как будто кости выкручивают… Хорошо хоть жар спал.

Скоро они доплелись до дешёвого мотеля посреди трассы. На стоянке было множество грузовиков, и толпа дальнобойщиков курила у входа в мотель, шумно разговаривая. Пётр вклинился в толпу, наврал с три короба, и нашёл водителя, который отправлялся в Казань и мог взять пассажиров.

Весёлый и глуповатый мужичок с пивным брюшком пообещал, что к утру они будут в Казани. И если первый час он ещё пытался разговорить смурных спутников, в надежде, что они будут его развлекать всю дорогу болтовнёй, то вскоре махнул на них рукой. Сменщика у него не было, с компанией ему не повезло, так что дальнобойщик уставился в маленький экранчик смартфона, прилепленного к стеклу, и с головой нырнул в сюжет криминального сериала.

Пётр и Мор разомлели в тепле салона и задремали. Висельник проснулся ближе к семи утра, хмуро глянул в окно — небо даже не начало светлеть. Всё тело затекло и противно ныло. Рядом заворочался Мор и недовольно скосил на него глаза.

— Проснулся, наконец.

— А ты сам давно не спишь? — зевнув, спросил Пётр.

— Давно. От боли вообще глаз не сомкнул. Так подремал чутка. Ещё две таблетки сожрал, а они, походу, совсем действовать перестали.

Пётр заметил, что Мор стал выглядеть бодрее,