вчитался в содержимое. Никогда прежде Мора, ненавидевшего чтение всей душой с самой школы, так не манили книги. Он жаждал раствориться в этих знаниях.

Стать с ними единым целым.

Пётр молчал и с тяжёлым сердцем наблюдал за тем, как бывший соратник медленно сходил с ума. Повторялось то же самое, что и в библиотеке-ловушке. Но больше висельник ничем не мог Мору помочь. Кажется, последнее испытание готовило их именно к этому моменту. Оно учило, что книгам не всегда стоит доверяться. Что книги не всегда несут благо. И нет ничего в этой жизни, что достаётся за просто так. За знания тоже нужно платить. И чем они сокровеннее, тем выше плата.

Мор судорожно вырывал книги с полок, листал их страницы, вперив глаза в текст. Он шептал слова себе под нос, изредка выкрикивая что-нибудь восторженное:

— А-ах!.. Боже мой!.. Всё так просто!.. Истина моя!.. Я знал это!

И в какой-то момент вся его фигура вдруг засветилась мягким золотым сиянием. Мор не обратил на это внимания. Едва ли существовало что-то, что способно было отвлечь его от чтения. Тело становилось всё прозрачнее и прозрачнее, лишь в сиянии зарождались тонкие алые нити, ткущиеся из самой сути Мора, скручивающиеся и складывающиеся в отдельные фрагменты.

А после раздался резкий гулкий хлопок. И Мора не стало.

Он рассыпался десятками книг. Новеньких красивых книг в сафьяновых, бархатных, кожаных, парчовых переплётах, с металлическими уголками или украшениями из эмали, с витиеватыми сточками текста на жёлтых страницах, выведенного алыми чернилами.

«Отмщение», «Торжество справедливости», «Процветание», «Верность друга» и другие названия бросились Петру в глаза. Он крепко зажмурился.

Библиотека Желаний в молчании ожидала следующего читателя, который мог бы стать частью её книжного собрания.

Глава пятнадцатая

Ключ

Пётр бросил взгляд на тело хранителя, лежавшее в луже крови. Тот на книги не распался. Более того, на его левой руке висельник впервые разглядел то, что не замечал раньше. На белой коже виднелись старые поблёкшие шрамы в виде цифр: начиная с единицы на большом пальце и так вплоть до пятёрки на мизинце.

Смешавшиеся в голове мысли превратились в сплошную кашу. Пётр понял, что хочет немедленно уйти из этой проклятой Библиотеки, оставив все её тайны нераскрытыми.

Он бросился к дверям, и с огорчением убедился в том, что Библиотека едва ли собиралась отпускать его. Он прикладывал руку к створкам раз за разом, пытался выломать их, но всё было безуспешно. Теперь он стал пленником этого места, и оставалось лишь исследовать свою клетку.

Ступая мимо громоздких книжных шкафов, тянувшихся бесконечно далеко вперёд, Пётр, зарывшись пальцами в волосы, думал над своим положением. Библиотека превращала всех путников, попавших в её чертоги, в книги, наполняя себя. Стоило поддаться соблазну и заглянуть в одну из заветных книг на полках, как Библиотека поглотила бы читателя вместе со всеми его желаниями, стремлениями и знаниями.

Пётр внезапно заметил впереди потемневший от времени старинный стол, установленный в центре свободного круглого пространства, которое обступали книжные шкафы. Сделанный из тёмного дерева, этот стол казался неуместным посреди золотистой Библиотеки. И подойдя ближе, Пётр убедился в этом.

Стол был завален древними и относительно новыми свитками, сделанными из папируса, ткани и пергамента. Некоторые были развёрнуты, и Пётр заметил, что вид текста отличался от книг Библиотеки. Чернила были чёрными, буквы — неровными, всюду виднелись кляксы и приписки.

Висельник поддался голосу интуиции и взял один из свитков, вчитываясь в него.

И чуть не выронил пергаментную трубку на пол.

«…не один лишь я, но и все мои предшественники, все хранители этой преисподней, старались донести до искателей Библиотеки ужасную истину. Я не раз говорил путникам: эти завлекающие книги, что Библиотека сама разбрасывает по миру, то тут, то там, — лишь уловка, приманка. Я твердил им, что Библиотека манит к себе мечтателей и сумасбродов. Она обещает исполнить их желания, но на деле питается их доверчивыми душами, склонными к авантюризму. Верил ли мне хоть кто-то? Нет. Не поверят и вам. Путники видят в нас помеху. Они думают, будто мы скрываем Библиотеку от них, потому что жаждем единовластно ей владеть…»

Пётр прервался, удивлённо выдохнул и присел на край стола. Он схватил ещё несколько свитков и без разбора принялся читать случайные куски текста. Эти свитки не принадлежали Библиотеке, не были её творениям: они были памятью хранителей, что век за веком оберегали людей от этого места и передавали знания новичкам.

Один из свитков, самый древний по виду, с чёрными чуть обуглившимися краями, развернулся сразу, стоило висельнику его взять. И из свёртка пергамента на стол с лязгом выпал ключ.

«Ты — тот немногий, что сумел преодолеть влечение Библиотеки, что не поддался её дьявольским чарам и не взял ни одной из книг. Это значит, что ты достоин стать хранителем. Тем, кто будет оберегать от Библиотеки весь остальной мир. Тем, кому поручен ключ, которым Библиотека была заперта. Это я изготовил ключ, я запер Библиотеку, не позволив ей и дальше свободно творить свои злодеяния. Но Библиотека оказалась куда древнее и мудрее меня, ведь она — сама суть всех человеческих знаний. Пусть она заперта, изгнана из нашего плана и просто так в неё не войти, но она научилась приманивать к себе людей, дала им отмычку, что позволяет попасть внутрь…

Ты должен проявить смирение и решимость. Возьми этот ключ, и вся мудрость моя передастся тебе. Мои силы и жизненный опыт помогут тебе исполнять долг хранителя веками…»

Пётр поглядел на массивный ключ и вернулся к тексту. Дальше он прочитал, что в ключе была заключена разрушительная мистическая сила, что меняла плоть, но и расширяла сознание. Та самая сила, как вспомнил висельник, что позволяла прежнему хранителю становиться призраком, бывать всюду и нигде, создавать немыслимое. Хранители знали о каждой книге, что Библиотека выпускала в мир людей, следили за ними, отпугивая искателей и защищали жестокими испытаниями, пройти которые могли немногие.

Потому что уничтожать Библиотеку и её книги было бесполезно. Неумолимо она возрождалась из пепла, вновь влекла к себе людские души и слой за слоем, ряд за рядом обрастала новыми книгами. Можно было лишь сдерживать её.

Пётр читал свитки часами. Он ворошил старый папирус и пергамент, в перерывах задумчиво глядя на ключ. Но решение давно созрело в голове.

Отец много лет учил его бороться с зависимостями. Он верил, что сын однажды станет достаточно сильным, чтобы преодолеть свои губительные