— Как сказать, — возразила Алка, — можетбыть, он с новой женой в отпуск собирался, а вот не выдержал и уехал раньше.

— Э нет, подруга, тут ты в корне не права. Как шефговорил — через две недели сдача этапа, потом будут расширяться и пойдутхорошие деньги, а такие вещи женщины не упускают. Даже если бы он не выдержал исорвался, она сама бы его за ручку на работу привела.

Алке ничего не оставалось, как признать Надеждину правоту,но если бы она это сделала, это была бы уже не Алка, поэтому, чтобы не терятьлицо, она перевела разговор на другую тему.

— Представляешь, сегодня в школе нашла я старый журнал,а в нем адрес Иркиных родителей, она когда к нам работать пришла, еще незамужем была. Позвонила я им, хорошо, повезло — Иркина мама как раз с дачиприехала. Оказывается, Ирка с мужем уже третий год в Штатах.

Пригласили его преподавать в университете. Живут там всейсемьей, сюда в ближайшее время приезжать не собираются.

— А кто муж ее по специальности?

— Историк, она сама тоже в школе историю преподавала, аон диссертацию защитил и торчал где-то, гроши получал.

А потом стал в журналах печататься, ну его и пригласили.Повезло Ирке!

— А на какую тему муж ее диссертацию защитил?

— Ну, Надежда, ты даешь, чтоб я знала!

— А ты собираешься вот это все разбирать, что мы отИльи Семеныча привезли? — вдруг спросила Надежда.

— Ты это к чему? Что, прямо сейчас разбирать? Сил уженет. Я вот думаю, звонить Ирке в Штаты или нет? Телефон у меня есть.

— Звони, — твердо ответила Надежда. — Прямосейчас, вечером, после десяти, тариф меньше.

Алка набрала номер и сразу же дозвонилась. После первойминуты разговора, Ирина узнала Алку, спросила ее номер и сказала, чтоперезвонит сама. Это Надежде понравилось: толковая женщина, не забыла там усебя в Америке, какие у нас тут зарплаты "и сколько стоят телефонныепереговоры. По телефону шла оживленная беседа с перечислением общих знакомых,ахи и охи. Надежда знаками показала Алке, чтобы переходила ближе к Делу.

— Послушай, Ира, тут со мной такой случай произошел.

Она вкратце рассказала про иностранца, про обучение читатьпо-русски, про дачу. Ирина категорически отрицала свое знакомство с этимилюдьми, она вообще Алкин телефон оставила дома, в России, и никому дать его немогла. Тогда Надежда шепотом велела Алке описать по телефону внешность этогоиностранца, Герберта, или как он там себя называл. Ирина выслушала оченьвнимательно, голос ее стал задумчивым, она сказала, что если что-нибудьвыяснит, то обязательно позвонит в ближайшее время.

— Ну вот, — сказала Алка, вешая трубку, —опять мимо. Наверное, узнали, что Ирка за границей, что я проверить не смогу,на нее и сослались.

— Не знаю, не знаю, — рассеянно пробормоталаНадежда. — Ты завтра на работу?

— Да, с утра до двух.

— Потом нас Валька с машиной ждет.

Поедем по тому адресу на Типанова, покараулим там. А можно яутром сама эти коробки разберу?

— Да ради Бога! Только что ты там хочешь найти?

— Сама не знаю, но не дает мне покоя одна мысль.Материала мало, общую картину составить не могу.

Алка зевнула:

— Спать хочу — умираю! Завтра попугая выпусти полетать,чтобы у него гиподинамии не было.

Алка заснула мгновенно, а Надежда еще долго ворочалась и вседумала, думала.

Наутро, выпроводив Алку на работу и выгнав кошку Марфу набалкон, Надежда решила заняться разборкой бумаг. Она специально хотела этосделать без Алки, потому что ее нетерпеливая подруга, конечно, выбросить быничего не посмела, все-таки это не ее наследство, а Петюнчика, не дала быНадежде рассмотреть каждую бумажку, она к таким вещам относилась спренебрежением.

Попугай Кеша, выпущенный на свободу, летать сегодняпочему-то не хотел, а сидел у Надежды на плече, поэтому она чувствовала себянемножко Робинзоном Крузо.

— Ну, Кеша, приступим.

В большой коробке были словари, книги, какие-то справочники,Надежда решила, что для нее сейчас это не представляет интереса, в другомсвертке, поменьше, были какие-то бумаги, черновики статей, написанныеПетюнчиком. Может быть, это уже никому не нужно, ладно, он сам разберется. Аэто что? Письма и фотография какой-то девушки, совсем молоденькой.

Блондинка, две толстые косы через плечо.

Почерк, крупный, разборчивый: «Дорогой Петя!» Но чужиеписьма читать нехорошо, поэтому Надежда перевернула письмо, чтобы посмотретьподпись и дату.

«Целую и жду, твоя Марта. 1965 г.»

Надежда прикинула: в 65-м Петюнчику было семнадцать лет. Всеясно — школьная любовь. Хотя девушка-то явно не русская. И имя тоже — Марта.Почему же письма не в конверте, а так просто лежат пачкой? Надо будет у Алкиподробно расспросить, где ее муж в школе учился, откуда ему могли письмаприходить, только сами письма она Алке ни за что не покажет, а то скандал будетстрашный. Алка ведь только притворяется, что ей все равно, а сама ревнуетсвоего Петюнчика ужасно. Просто цирк какой-то!

Ну ладно, с этим свертком все. Надежда опять аккуратно всезавернула, только письма вытащила и засунула в спальне между книгами, где надписьменным столом была полка только с научной литературой Петюнчика. Уж туда-тоАлка точно никогда не полезет!

Ну вот, если и в последнем свертке она не найдет ничего, чтоподтверждало бы ее мысль, Алка опять скажет, что она все сочиняет.

Итак, что мы тут имеем? Алкина свекровь молодая, в красивомплатье в обнимку с парнем. Наверное, это и есть Алкин свекор, который вмолодости погиб. Надежда вгляделась: если волосы все на голове убрать и ушиоттопырить, будет немножко похож на Петюнчика, а так довольно симпатичный. Иона, его мама, прямо хорошенькая, в кого же сын-то у них такой уродился? Капризприроды, но зато все в голову ушло, не зря нынешний шеф так Петюнчиканахваливал. А вот и сам Петюнчик в возрасте двух лет сидит на лавочке, серьезносмотрит в объектив и о чем-то думает.

Господи, да он совершенно не изменился!

Вот групповая фотография где-то в деревне.

Петюнчика не узнать невозможно, еще люди какие-то, дом виденбольшой, красивый.

Как хотите, это не наша деревня. Уж больно чисто. Наверное,это и есть тот бабкин дом, который потом в музей перевезли.

Вот книжка старая, растрепанная вся, еще дореволюционная.Образцы вышивок, красота-то какая! Надо у Алки выпросить, выйду на пенсию,займусь вышиванием. Алка все равно вышивать не будет, у нее терпения не хватит.

— А это что же такое? — Надежда увиделасамодельную маленькую картонную папочку, аккуратно развернула корочки, там лежалаодна-единственная газетная вырезка. Газета была очень старая, бумага желтая.Сбоку стояла дата — ого, 1903 год!