«Ревельские ведомости», ну да, Таллин же до революции былчастью России и назывался Ревель, поэтому и газета русская.

В заметке говорилось о выставке в Ревельской ратуше, гдебыли представлены разные редкости и диковины, хранящиеся в домах знатныхгорожан.

«Украшением ежегодной выставки, — эти слова былиобведены карандашом, — была уникальная Библия Иоганна Гутенберга, многиепоколения хранящаяся как семейная реликвия, в доме баронов Юкскулей…»

Юкскули… Эта фамилия что-то Надежде напомнила.

Тут раздался звонок, влетела Алка, как всегда, взвинченнаяиз своей школы, сразу же отправилась на кухню, поставила чайник, залезла вхолодильник и уже что-то жевала, все на бегу.

— Алка, прекрати есть на ходу, сейчас будем обедать.Суп я сварить не успела, но вот рыба с гарниром.

Алка с сомнением посмотрела на кусок рыбы у себя на тарелке.

— Это что — рыба с рисом? Что Я — китаец, что ли?

— При чем тут китайцы? — возмутиласьНадежда. — Рыба, запеченная под соусом «писту» с овощной подливой, а рис,чтобы не так остро было.

— Хм, я рыбу как-то не очень….

— И зря, — назидательно сказала Надежда, —рыбы надо бы побольше есть, она для мозгов очень полезна.

— На что это ты намекаешь?

— А я не намекаю, я прямо говорю — думать тебе надобыло в свое время побольше, тогда, может, и муж бы никуда не делся. А теперьвот сидим и руки разводим — где его искать?

Алка обиделась, но рыбу всю съела.

После еды стали собираться на встречу с Валей Голубевым.Алка в спальне скрипнула дверцей шкафа.

— Алка! — предостерегающе крикнула Надежда. —Только никаких горошин, ни красных, ни белых.

— Да знаю, знаю, — сказала Алка, появляясь напороге в крепдешиновом платье в крупных пунцовых розах.

Надежда потеряла дар речи.

— Алка, да ты соображаешь, что делаешь? Ведь мы же идемвыслеживать этих твоих, которые тебя на дачу возили, а ты в таком виде. Тыпосмотри на эти розы, ты же в этом платье, как клумба в ботаническом саду!

— Ну, Надежда, вечно ты все критикуешь! Что же мнетеперь — маскировочный халат надевать? В горошек платье — не позволяешь, розытоже тебя не устраивают, костюм этот синий мне и в школе надоел, а в юбке сблузкой я толстая.

— Лопать надо меньше!

— Это верно, но сейчас-то что надеть?

Слушай, — у меня не модный магазин, выбирать особенноне из чего.

Надежда наскоро произвела ревизию Алкиного гардероба,выбирать, действительно, было не из чего.

— Ладно, в этом синем костюме ты на дачу приезжала,горошки всем примелькались, езжай в розах. Пока они будут розы пересчитывать,лица не заметят.

Они вышли из метро и огляделись.

— Какая у твоего приятеля машина?

— Самая старая. Да вон, видишь, он нам машет?

Увидев Алку, Валя остолбенел. Он вытаращил глаза, громкосглотнул и с упреком обратился к Надежде:

— Надя, да как же ты такую очаровательную приятельницуот меня умудрилась так долго скрывать? Не ожидал, не ожидал.

Надежда низко наклонила голову, чтобы Алка не видела, какона улыбается. Уж кто-кто Алка, только не очаровательная.

Впрочем, Валька всегда предпочитал упитанных ярких женщин.Да, с этими розами яркости у Алки хватает.

Валя усадил Надежду на заднее сиденье, а Алку рядом с собой.У них завязалась оживленная беседа, Валя говорил комплименты, Алка хохотала икокетничала вовсю.

Надежда тихонько посмеивалась сзади. Наконец ей это надоело,и она подала голос:

— Мы не проедем?

Валька нехотя к ней повернулся:

— А с тобой, Надежда, я теперь вообще не разговариваю.Друзья-друзья, а как с интересной женщиной познакомить, так Валя, видите ли, неподходит.

— Ты на дорогу-то не забывай смотреть, у тебя назатылке глаз нету, нам ведь еще Алкиного мужа надо найти.

Валя понял намек и расстроился.

— Ну вот, приехали, улица Типанова, дом десять, чтоделать будем?

— Вот что, ребята, — сказала Надежда, — вытут посидите, а я пойду на разведку. Только смейтесь потише, а то весь дворуслышит.

Алка надела темные очки и пересела на заднее сиденье.Надежда прогулялась вокруг дома, вошла во двор, поднялась на нужный этаж. Дверьвыглядела обычной, и вокруг тоже были обычные квартиры.

— Никакой это не офис, а жилая квартира, — сказалаНадежда, вернувшись, — то ли они в ней живут, то ли просто телефон длясвязи. Алка, сиди сзади, не высовывайся, а по сторонам посматривай.

Так они прождали час, Валя с Алкой болтали, а Надеждаоткровенно скучала.

Подъехала машина, из парадной вышла женщина и направилась кней.

— Алка, смотри, не она?

— Она! — Алка прямо подпрыгнула на сиденье,Надежда еле успела пригнуть ее вниз. — Она, Елена! И машина их, ИгорьПетрович меня на ней возил!

За рулем сидел молодой парень. Машина резко тронулась сместа, Валя — за ней.

— Ничего, девочки, не волнуйтесь, в городе они от насне уйдут, тут перекрестков много.

Они ехали, по пути останавливаясь у кое-каких магазинов.Потом выехали на Кировский, ныне Каменноостровский, проспект, машина завернулаи остановилась у консульства республики Эстония.

Валя вышел из машины, велев дамам сидеть тихо и пошел кнебольшому желтому домику с аккуратно вымощенным, огороженным решеткойдвориком. За решетку его не пустил охранник в форме, Валя покрутился ещенемного, почитал объявления и вернулся.

— Надо думать, за визой она приехала, там написано, чтос шестнадцати до восемнадцати выдача виз. А прием документов с утра.

— В Эстонию, значит, собралась, — задумаласьНадежда.

Дама, которую Алка условно называла Еленой, вышла изконсульства, убирая в сумочку паспорт.

— Похоже, ты прав, Валентин. Теперь куда же?

— За ней! — решительно воскликнула Алка.

После консульства синий «опель» поехал прямо на Варшавскийвокзал. Надежда выскочила вслед за Еленой и успела заметить, как та покупаетбилет до Таллина на сегодняшний вечер… Все ясно — она едет в Эстонию. Надеждапоскорее побежала к Валиной машине, чтобы не мозолить глаза.

На этот раз ехали недалеко. «Опель» остановился у«Грильмастера», вернее, чуть в стороне. Оба седока вышли и направились внутрь.

Валя с Надеждой тоже решили выпить кофе, но Алку ни в коемслучае нельзя было показывать этой Елене.