Стивен плавал вперед-назад, Адриана же немного поплавала,потом легла на солнце и задремала. Ей не хотелось говорить о ребенке, покрайней мере сейчас. Она надеялась, что муж успокоится и привыкнет. Ей самойтоже нужно было привыкать, но Адриана понимала, что Стивену это будет сделатьгораздо труднее.

— Пошли домой? — спросил он, когда было уже началошестого. Весь день они практически не разговаривали. После эмоциональнойдискуссии, состоявшейся накануне вечером, Адриана все еще чувствовала себяутомленной.

Они отправились домой. Адриана приняла душ, Стивен включилстереосистему — под музыку приятней готовить обед.

Адриане хотелось провести с мужем спокойный вечер. Им надобыло многое обдумать, многое взвесить.

— Ты в порядке? — спросил Стивен, когда онаготовила спагетти и салат.

— Да. Просто немного устала. Стивен кивнул:

— На следующей неделе ты почувствуешь себя лучше, когдаэтим займешься.

Адриана не могла поверить, что он опять начинает все сначала.Она в изумлении уставилась на мужа:

— Как ты можешь такое говорить? И вдруг с ужасомпоняла, что он и не пытался ничего изменить. Он был тверд, как всегда.

— Адриана, в данный момент это вопрос твоегосамочувствия. Из-за этой штуки ты чувствуешь себя паршиво, значит, надо ееустранить. Вот и все. Очень просто.

Адриана была потрясена его бездушием, полным безразличием ких малышу.

— Твои слова просто отвратительны. Все далеко не такпросто, и ты это прекрасно знаешь.

Она не собиралась в этот вечер возвращаться к данной теме,но раз Стивен поднял ее, Адриана снова вступила в дискуссию:

— Это же наш ребенок, в конце концов. На глазах у нее,как назло, опять выступили слезы. Вообще-то Адриана не была плаксой, но Стивенсвоим будничным отношением к аборту совершенно вывел ее из равновесия.

— Я не собираюсь этого делать, — отрезала она,ставя обед на кухонную стойку, и бросилась наверх, в спальню.

Лишь через час Стивен наконец поднялся к ней, чтобыпродолжить беседу. Адриана лежала на кровати. Он сел рядом и очень мягко,спокойно заговорил:

— Адриана, ты должна сделать аборт, если для тебяпредставляет ценность наш брак. Если ты этого не сделаешь, все рухнет.

Адриана понимала, что крушения не избежать в любом случае.Если она сделает аборт, то всегда будет горевать об утрате, а если не сделает,Стивен может ей никогда этого не простить.

— Думаю, что я не смогу, — ответила она,уткнувшись в подушку. Адриана не обманывала мужа — аборт представлялся ейчем-то немыслимым.

— А я не думаю, что ты не сможешь. Если ты не сделаешьаборт, наш брак разрушится и ты потеряешь работу.

— Меня не волнует работа.

В самом деле, гораздо больше ее теперь волновал ребенок.Удивительно, как быстро он стал для нее важен.

— Неправда, тебя, конечно же, волнует твоя работа.

Стивену казалось, что Адриана в считанные часы стала другимчеловеком.

— Нет, не волнует… но наш брак я разрушать нехочу, — сказала она печально, поворачиваясь к нему лицом.

— Я могу сказать тебе одно и знаю это наверняка,Адриана, — ребенка иметь я не желаю.

— Ты потом можешь изменить свое мнение. Так бывает сомногими, — произнесла Адриана с надеждой, но Стивен покачал головой.

— Нет. Я не желаю иметь детей. Никогда не желал и небуду. Раньше ты с этим соглашалась, не так ли?

Адриана задумалась, а потом призналась:

— Я полагала, что, может… когда-нибудь ты передумаешь.То есть… если бы у нас детей действительно никогда не было, я бы не возражала.Но в такой ситуации, как эта… я думала, что может… Не знаю, Стивен. Я сама нестремилась к этому. Но теперь, когда он есть, как ты можешь просто вычеркнутьего из нашей жизни, даже не подумав? Это ужасно.

— Могу, потому что от этого зависит уровень нашей жизнии потому что ты для меня гораздо важнее, чем ребенок.

— Но места всем хватит, — пыталась возразитьАдриана.

— Нет, только не в моей жизни. Там есть место толькодля тебя и ни для кого другого. И я не собираюсь конкурировать с ребенком затвое внимание. Думаю, мои родители обменялись друг с другом за двадцать лет небольше, чем парой слов. У них никогда не было ни времени, ни энергии, нижелания. Они были слишком утомлены. Когда мы выросли, от них ничего неосталось. Это были два измученных, старых, конченых человека. Ты этого хочешь?

— Но ведь один ребенок не грозит такимипоследствиями, — мягко убеждала мужа Адриана, явно безрезультатно.

— Я, Адриана, не хочу рисковать, — произнесСтивен, пристально глядя на нее. — Сделай аборт.

Голос у Стивена дрожал. Он встал и пошел вниз, чтобы бытьподальше от жены, от зачатого в ней ребенка, который внушал страх.

Адриана, в одиночестве лежа в спальне, долго думала и витоге поняла, что, если избавится от малыша, важная часть ее души будетпогублена навсегда.

Воскресенье и понедельник прошли под знаком кошмарных спорови взаимных обвинений. В шесть утра во вторник, перед отъездом Стивена, сАдрианой случилась, истерика, она разрыдалась и согласилась выполнить еготребование. Она не хотела терять любимого мужа, ради него готова былапожертвовать даже ребенком. Стивену Адриана пообещала, что в его отсутствиезаймется абортом. Визит к врачу был назначен на полпятого. Все оставшееся доприема время Адриана, рыдая, пролежала в постели, чувствуя нараставший страх,потом вскочила, наспех оделась и бросилась вон из квартиры. Ей хотелось убежатьот всего, что случилось, от того, что предстояло сделать, — радисохранения их брака.

Медсестра пригласила ее в кабинет. Адриана поднялась, сильновзволнованная. Слаксы, водолазка и туфли на ней были черного цвета.Черноволосая, бледная, в таком наряде она выглядела необычайно мрачно.

Сестра проводила Адриану в маленькую комнату, велелараздеться и надеть халат. Адриана бывала здесь прежде на консультациях иежегодных осмотрах, но тогда обстановка не казалась ей такой зловещей.

Одетая только в черную шелковую комбинацию и голубойбумажный халат, она села в гинекологическое кресло, стараясь не думать, почемупришла в этот кабинет и что должно случиться. Адриана твердила себе, что делаетэто ради Стивена, потому что любит его.

Наконец вошел врач, улыбнулся, взглянув на историю болезни иузнав пациентку. Эта симпатичная молодая женщина всегда ему нравилась.

— Чем сегодня могу быть вам полезен, миссис Таунсенд?

Доктор был приятным, старомодньм мужчиной, примерноровесником отца Адрианы.