— Я уже давно здесь, — сказал он, — но моторки пока невидно.

— Девон — край лежебок. Здесь не любят рано вставать, —сказала Вера с усмешкой.

Филипп Ломбард, отвернувшись от них, смотрел в открытоеморе.

— Как вам погодка? — спросил он.

Блор поглядел на небо.

— Да вроде ничего.

Ломбард присвистнул.

— К вашему сведению, к вечеру поднимется ветер.

— Неужто шторм? — спросил Блор.

Снизу донесся гулкий удар гонга.

— Зовут завтракать, — сказал Ломбард. — Весьма кстати, я ужепроголодался.

Спускаясь по крутому склону, Блор делился с Ломбардом:

— Знаете, Ломбард, никак не могу взять в толк, с какой статиМарстону вздумалось покончить с собой. Всю ночь ломал над этим голову.

Вера шла впереди.

Ломбард замыкал шествие.

— А у вас есть другая гипотеза? — ответил Ломбард вопросомна вопрос.

— Мне хотелось бы получить доказательства. Для начала хотябы узнать, что его подвигло на самоубийство. Судя по всему в деньгах этотпарень не нуждался.

Из гостиной навстречу им кинулась Эмили Брент.

— Лодка уже вышла? — спросила она.

— Еще нет, — ответила Вера.

Они вошли в столовую. На буфете аппетитно дымилось огромноеблюдо яичницы с беконом, стояли чайник и кофейник. Роджерс придержал перед нимидверь, пропустил их и закрыл ее за собой.

— У него сегодня совершенно больной вид, — сказала Эмили Брент.

Доктор Армстронг — он стоял спиной к окну — откашлялся.

— Сегодня нам надо относиться снисходительно ко всемнедочетам, — сказал он. — Роджерсу пришлось готовить завтрак одному. МиссисРоджерс… э-э… была не в состоянии ему помочь.

— Что с ней? — недовольно спросила Эмили Брент.

— Приступим к завтраку, — пропустил мимо ушей ее вопросАрмстронг. — Яичница остынет. А после завтрака я хотел бы кое-что с вамиобсудить.

Все последовали его совету. Наполнили тарелки, налили себекто чай, кто кофе и приступили к завтраку. По общему согласию никто не касалсядел на острове. Беседовали о том о сем: о новостях, международных событиях,спорте, обсуждали последнее появление Лохнесского чудовища.

Когда тарелки опустели, доктор Армстронг откинулся в кресле,многозначительно откашлялся и сказал:

— Я решил, что лучше сообщить вам печальные новости послезавтрака: миссис Роджерс умерла во сне.

Раздались крики удивления, ужаса.

— Боже мой! — сказала Вера. — Вторая смерть на острове!

— Гм-гм, весьма знаменательно, — сказал судья, как всегдачеканя слова. — А от чего последовала смерть?

Армстронг пожал плечами.

— Трудно сказать.

— Для этого нужно вскрытие?

— Конечно, выдать свидетельство о ее смерти без вскрытия ябы не мог. Я не лечил эту женщину и ничего не знаю о состоянии ее здоровья.

— Вид у нее был очень перепуганный, — сказала Вера. — Ипотом, прошлым вечером она пережила потрясение. Наверное, у нее отказалосердце?

— Отказать-то оно отказало, — отрезал Армстронг, — но намважно узнать, что было тому причиной.

— Совесть, — сказала Эмили Брент, и все оцепенели от ужаса.

— Что вы хотите сказать, мисс Брент? — обратился к нейАрмстронг.

Старая дева поджала губы.

— Вы все слышали, — сказала старая дева, — ее обвинили втом, что она вместе с мужем убила свою хозяйку — пожилую женщину.

— И вы считаете…

— Я считаю, что это правда, — сказала Эмили Брент. — Вывидели, как она вела себя вчера вечером. Она до смерти перепугалась, потеряласознание. Ее злодеяние раскрылось, и она этого не перенесла. Она буквальноумерла со страху.

Армстронг недоверчиво покачал головой.

— Вполне правдоподобная теория, — сказал он, — но принять еена веру, не зная ничего о состоянии здоровья умершей, я не могу. Если у неебыло слабое сердце…

— Скорее это была кара Господня, — невозмутимо прервала егоЭмили Брент.

Ее слова произвели тяжелое впечатление.

— Это уж слишком, мисс Брент, — укорил ее Блор.

Старая дева вскинула голову, глаза у нее горели.

— Вы не верите, что Господь может покарать грешника, а яверю.

Судья погладил подбородок.

— Моя дорогая мисс Брент, — сказал он, и в голосе егосквозила насмешка, — исходя из своего опыта, могу сказать, что Провидениепредоставляет карать злодеев нам, смертным, и работу эту часто осложняют тысячипрепятствий. Но другого пути нет.

Эмили Брент пожала плечами.

— А что она ела и пила вчера вечером, когда ее уложили впостель? — спросил Блор.

— Ничего, — ответил Армстронг.

— Так-таки ничего? Ни чашки чаю? Ни стакана воды? Паридержу, что она все же выпила чашку чая. Люди ее круга не могут обойтись безчая.

— Роджерс уверяет, что она ничего не ела и не пила.

— Он может говорить, что угодно, — сказал Блор, и сказал этотак многозначительно, что доктор покосился на него.

— Значит, вы его подозреваете? — спросил Ломбард.

— И не без оснований, — огрызнулся Блор. — Все слышали этотобвинительный акт вчера вечером. Может оказаться, что это бред сивой кобылы —выдумки какого-нибудь психа! А с другой стороны, что если это правда?Предположим, что Роджерс и его хозяйка укокошили старушку. Что же тогдаполучается? Они чувствовали себя в полной безопасности, радовались, что удачнообтяпали дельце — и тут на тебе…

Вера прервала его.

— Мне кажется, миссис Роджерс никогда не чувствовала себя вбезопасности, — тихо сказала она.

Блор с укором посмотрел на Веру: «Вы, женщины, никому недаете слова сказать», — говорил его взгляд.

— Пусть так, — продолжал он. — Но Роджерсы, во всякомслучае, знали, что им ничего не угрожает. А тут вчера вечером этот анонимныйпсих выдает их тайну. Что происходит? У миссис Роджерс сдают нервы. Помните,как муж хлопотал вокруг нее, пока она приходила в себя. И вовсе не потому, чтоего так заботило здоровье жены. Вот уж нет! Просто он чувствовал, что у негоземля горит под ногами. До смерти боялся, что она проговорится. Вот какобстояли дела! Они безнаказанно совершили убийство. Но если их прошлое начнутраскапывать, что с ними станется? Десять против одного, что женщина расколется.У нее не хватит выдержки все отрицать и врать до победного конца. Она будетвечной опасностью для мужа, вот в чем штука. С ним-то все в порядке. Он будетврать хоть до Страшного Суда, но в ней он не уверен! А если она расколется,значит и ему каюк. И он подсыпает сильную дозу снотворного ей в чай, чтобы онанавсегда замолкла.