— На ночном столике не было чашки, — веско сказал Армстронг.— И вообще там ничего не было — я проверил.

— Еще бы, — фыркнул Блор. — Едва она выпила это зелье, онпервым делом унес чашку с блюдцем и вымыл их.

Воцарилось молчание. Нарушил его генерал Макартур.

— Возможно, так оно и было, но я не представляю, чтобычеловек мог отравить свою жену.

— Когда рискуешь головой, — хохотнул Блор, — не до чувств.

И снова все замолчали. Но тут дверь отворилась и вошелРоджерс.

— Чем могу быть полезен? — сказал он, обводя глазамиприсутствующих. — Не обессудьте, что я приготовил так мало тостов: у нас вышелхлеб. Его должна была привезти лодка, а она не пришла.

— Когда обычно приходит моторка? — заерзал в кресле судьяУоргрейв.

— От семи до восьми, сэр. Иногда чуть позже восьми. Непонимаю, куда запропастился Нарракотт. Если он заболел, он прислал бы брата.

— Который теперь час? — спросил Филипп Ломбард.

— Без десяти десять, сэр.

Ломбард вскинул брови, покачал головой.

Роджерс постоял еще минуту-другую.

— Выражаю вам свое соболезнование, Роджерс, — неожиданнообратился к дворецкому генерал Макартур. — Доктор только что сообщил нам этуприскорбную весть.

Роджерс склонил голову.

— Благодарю вас, сэр, — сказал он, взял пустое блюдо и вышелиз комнаты.

В гостиной снова воцарилось молчание. На площадке переддомом Филипп Ломбард говорил:

— Так вот, что касается моторки…

Блор поглядел на него и согласно кивнул.

— Знаю, о чем вы думаете, мистер Ломбард, — сказал он, — язадавал себе тот же вопрос. Моторка должна была прийти добрых два часа назад.Она не пришла. Почему?

— Нашли ответ? — спросил Ломбард.

— Это не простая случайность, вот что я вам скажу. Тут всесходится. Одно к одному.

— Вы думаете, что моторка не придет? — спросил Ломбард.

— Конечно, не придет, — раздался за его спиной брюзгливыйраздраженный голос.

Блор повернул могучий торс, задумчиво посмотрел наговорившего:

— Вы тоже так думаете, генерал?

— Ну, конечно, она не придет, — сердито сказал генерал, — мырассчитываем, что моторка увезет нас с острова, Но мы отсюда никуда не уедем —так задумано. Никто из нас отсюда не уедет… Наступит конец, вы понимаете,конец… — запнулся и добавил тихим, изменившимся голосом: — Здесь такой покой —настоящий покой. Вот он конец, конец всему… Покой…

Он резко повернулся и зашагал прочь. Обогнул площадку,спустился по крутому склону к морю и прошел в конец острова, туда, где со скалс грохотом срывались камни и падали в воду. Он шел, слегка покачиваясь, каклунатик.

— Еще один спятил, — сказал Блор. — Похоже, мы все рано илипоздно спятим.

— Что-то не похоже, — сказал Ломбард, — чтобы вы спятили.

Отставной инспектор засмеялся.

— Да, меня свести с ума будет не так легко, — и не слишкомлюбезно добавил: — Но и вам это не угрожает, мистер Ломбард.

— Правда ваша, я не замечаю в себе никаких признаковсумасшествия, — ответил Ломбард.

Доктор Армстронг вышел на площадку и остановился в раздумье.Слева были Блор и Ломбард. Справа, низко опустив голову, ходил Уоргрейв. Посленедолгих колебаний Армстронг решил присоединиться к судье. Но тут послышалисьторопливые шаги.

— Мне очень нужно поговорить с вами, сэр, — раздался у негоза спиной голос Роджерса.

Армстронг обернулся и остолбенел: глаза у дворецкоговыскочили из орбит. Лицо позеленело. Руки тряслись. Несколько минут назад онказался олицетворением сдержанности. Контраст был настолько велик, чтоАрмстронг оторопел.

— Пожалуйста, сэр, мне очень нужно поговорить с вами с глазуна глаз. Наедине.

Доктор прошел в дом, ополоумевший дворецкий следовал за нимпо пятам.

— В чем дело, Роджерс? — спросил Армстронг. — Возьмите себяв руки.

— Сюда, сэр, пройдите сюда.

Он открыл дверь столовой, пропустил доктора вперед, вошелсам и притворил за собой дверь.

— Ну, — сказал Армстронг, — в чем дело?

Кадык у Роджерса ходил ходуном. Казалось, он что-то глотаети никак не может проглотить.

— Здесь творится что-то непонятное, сэр, — наконец решилсяон.

— Что вы имеете в виду? — спросил Армстронг.

— Может, вы подумаете, сэр, что я сошел с ума. Скажете, чтовсе это чепуха. Только это никак не объяснишь. Никак. И что это значит?

— Да скажите же, наконец, в чем дело. Перестаньте говоритьзагадками.

Роджерс снова проглотил слюну.

— Это все фигурки, сэр. Те самые, посреди стола. Фарфоровыенегритята. Их было десять. Готов побожиться, что их было десять.

— Ну, да, десять, — сказал Армстронг, — мы пересчитали ихвчера за обедом.

Роджерс подошел поближе.

— В этом вся загвоздка, сэр. Прошлой ночью, когда я убиралсо стола, их было уже девять, сэр. Я удивился. Но только и всего. Сегодняутром, сэр, когда я накрыл на стол, я на них и не посмотрел — мне было не доних… А тут пришел я убирать со стола и… Поглядите сами, если не верите. Ихстало восемь, сэр! Всего восемь. Что это значит?

После завтрака Эмили Брент предложила Вере подняться навершину скалы, поглядеть, не идет ли лодка.

Ветер свежел. На море появились маленькие белые барашки.Рыбачьи лодки не вышли в море — не вышла и моторка. Виден был только высокийхолм, нависший над деревушкой Стиклхевн. Самой деревушки видно не было —выдающаяся в море рыжая скала закрывала бухточку.

— Моряк, который вез нас вчера, произвел на меня самоеположительное впечатление. Странно, что он так опаздывает, — сказала миссБрент.

Вера не ответила. Она боролась с охватившей ее тревогой.«Сохраняй хладнокровие, — повторяла она про себя. — Возьми себя в руки. Это такне похоже на тебя: у тебя всегда были крепкие нервы».

— Хорошо бы лодка поскорее пришла, — сказала она чутьпогодя. — Мне ужасно хочется уехать отсюда.