А Филипп продолжал:

— То есть если исходить из того, что мистер и миссис Роджерсв свое время безнаказанно совершили убийство и вышли сухими из воды. Они вполнемогли так поступить. Что именно они сделали, как вы думаете? Отравили старушку?

— Наверное, все было гораздо проще, — сказал Армстронг. — Яспросил сегодня утром Роджерса, чем болела мисс Брейди. Ответ пролил свет намногое. Не буду входить в медицинские тонкости, скажу только, что при некоторыхсердечных заболеваниях применяется амилнитрит. Когда начинается приступ,разбивают ампулу и дают больному дышать. Если вовремя не дать больномулекарство, это может привести к смерти.

— Уж чего проще, — сказал задумчиво Ломбард, — а это, должнобыть, огромный соблазн.

Доктор кивнул головой.

— Да им и не нужно ничего делать — ни ловчить, чтобыраздобыть яд, ни подсыпать его — словом, им нужно было только ничего не делать.К тому же Роджерс помчался ночью за доктором — у них были все основания думать,что никто ничего не узнает.

— А если и узнает, то не сможет ничего доказать, — добавилФилипп Ломбард и помрачнел. — Да, это многое объясняет.

— Простите? — удивился Армстронг.

— Я хочу сказать, это объясняет, почему нас завлекли наНегритянский остров. За некоторые преступления невозможно привлечь кответственности. Возьмите, к примеру, Роджерсов. Другой пример, старыйУоргрейв: он совершил убийство строго в рамках законности.

— И вы поверили, что он убил человека? — спросил Армстронг.

Ломбард улыбнулся:

— Еще бы! Конечно, поверил. Уоргрейв убил Ситона точно также, как если бы он пырнул его ножом! Но он был достаточно умен, чтобы сделатьэто с судейского кресла, облачившись в парик и мантию. Так что его никак нельзяпривлечь к ответственности обычным путем.

В мозгу Армстронга молнией пронеслось: «Убийство вгоспитале. Убийство на операционном столе. Безопасно и надежно — надежно, как вбанке…»

А Ломбард продолжал:

— Вот для чего понадобились и мистер Оним, и Негритянскийостров.

Армстронг глубоко вздохнул.

— Теперь мы подходим к сути дела. Зачем нас собрали здесь?

— А вы как думайте — зачем? — спросил Ломбард.

— Возвратимся на минуту к смерти миссис Роджерс, — сказалАрмстронг. — Какие здесь могут быть предположения? Предположение первое: ееубил Роджерс — боялся, что она выдаст их. Второе: она потеряла голову и самарешила уйти из жизни.

— Иначе говоря, покончила жизнь самоубийством? — уточнилЛомбард.

— Что вы на это скажете?

— Я согласился бы с вами, если бы не смерть Марстона, —ответил Ломбард. — Два самоубийства за двенадцать часов — это чересчур! А есливы скажете мне, что Антони Марстон, этот молодец, бестрепетный и безмозглый,покончил с собой из-за того, что переехал двух ребятишек, я расхохочусь вам влицо! Да и потом, как он мог достать яд? Насколько мне известно, цианистыйкалий не так уж часто носят в жилетных карманах. Впрочем, об этом лучше судитьвам.

— Ни один человек в здравом уме не станет держать при себецианистый калий, если только он по роду занятий не имеет дело с осами, — сказалАрмстронг.

— Короче говоря, если он не садовник-любитель или фермер? Аэто занятие не для Марстона. Да, цианистый калий не так-то легко объяснить. ИлиАнтони Марстон решил покончить с собой, прежде чем приехал сюда, и на этотслучай захватил с собой яд, или…

— Или? — поторопил его Армстронг.

— Зачем вам нужно, чтобы это сказал я, — ухмыльнулся ФилиппЛомбард, — если вы не хуже меня знаете, что Антони Марстон был убит.

— А миссис Роджерс? — выпалил доктор Армстронг.

— Я мог бы поверить в самоубийство Марстона (не без труда),если б не миссис Роджерс, — сказал Ломбард задумчиво. — И мог бы поверить всамоубийство миссис Роджерс (без всякого труда), если б не Антони Марстон. Ямог бы поверить, что Роджерс пожелал устранить свою жену, если б ненеобъяснимая смерть Антони Марстона. Нам прежде всего нужна теория, которая быобъяснила обе смерти, так стремительно последовавшие одна за другой.

— Я, пожалуй, могу кое-чем вам помочь, — сказал Армстронг ипередал рассказ Роджерса об исчезновении двух фарфоровых негритят.

— Да, негритята… — сказал Ломбард. — Вчера вечером их былодесять. А теперь, вы говорите, их восемь?

И Армстронг продекламировал:

— Десять негритят отправились обедать.

Один поперхнулся, их осталось девять.

Девять негритят, поев, клевали носом,

Один не смог проснуться, их осталось восемь.

Мужчины посмотрели друг на друга. Филипп Ломбардухмыльнулся, отбросил сигарету.

— Слишком все совпадает, так что это никак не простаяслучайность Антони Марстон умирает после обеда то ли поперхнувшись, то ли отудушья, а мамаша Роджерс ложится спать и не просыпается.

— И следовательно? — сказал Армстронг.

— И следовательно, — подхватил Ломбард, — мы перед новойзагадкой. Где зарыта собака? Где этот мистер Икс, мистер Оним, мистер А.Н.Оним? Или, короче говоря, этот распоясавшийся псих-аноним.

— Ага, — облегченно вздохнул Армстронг, — значит, вы со мнойсогласны. Но вы понимаете, что это значит?

Роджерс клянется, что на острове нет никого, кроме нас.

— Роджерс ошибается. А может быть, и врет.

Армстронг покачал головой:

— Непохоже. Он перепуган. Перепуган чуть не до потерисознания.

— И моторка сегодня не пришла, — сказал Ломбард. — Одно кодному. Во всем видна предусмотрительность мистера Онима. Негритянский островизолируется от суши до тех пор, пока мистер Оним не осуществит свой план.

Армстронг побледнел.

— Да вы понимаете, — сказал он, — что этот человек —настоящий маньяк?

— И все-таки мистер Оним кое-чего не предусмотрел, — сказал.Филипп, и голос его прозвучал угрожающе.

— Чего именно?

— Обыскать остров ничего не стоит — здесь нет никакойрастительности. Мы в два счета его прочешем и изловим нашего уважаемого А.Н.Онима.

— Он может быть опасен, — предостерег Армстронг.