Лидия, торопясь отвернуться, полезла в портфель и выудила изнего вчерашнее приглашение в клуб “Две собаки”.

— Вот. Это пришло мне по электронной почте. Я совершенно непредставляю, от кого это и что мне теперь с ним делать.

Леонтьев изучал бумажку, и взгляд у него вдруг изменился. Избайроновски-скучающего превратился в журналистски-любопытный и настороженный.

— Так, — сказал он, осторожно свернул листок и посмотрел наЛидию. Лицо у него странно дрогнуло. — Это интересно.

— Это непонятно! — возразила Лидия и отпила крошечный глотокочень горячего и густого кофе, который поставила перед ней официантка. — Почемуприслали именно мне? Я не звезда первой величины, не знаменитость… Что это заклуб? Я про него никогда не слышала.

— Ты что, про все остальные московские клубы слышала? —спросил Леонтьев язвительно. — Я, например, этот клуб знаю. Такое…среднеприличное заведение, играют джаз, пьют пиво, жрут стейки с картошкой. Этона Арбате, я сто раз мимо ездил. Ничего особенного, клуб как клуб.

Лидия смотрела на него во все глаза. Почему-то она былауверена, что такого клуба вовсе не существует и Леонтьев сейчас скажет, что эточей-то глупый розыгрыш. То, что это вполне реальное место, да еще в самомцентре Москвы, да еще со стейками и картошкой, сильно ее озадачило. И напугало.

— Ты думаешь, это… не шутки? — спросила она осторожно.

— Какие еще шутки! — В его голосе звучала досада, как будтоон удивлялся, как можно быть такой дурой. — Конечно, никакой информации ты впятницу там не получишь. Скорее всего получишь условия, сколько именно он хочети за что. Сразу же покажешь мне, и я… мы примем решение, стоит овчинка выделкиили не стоит.

У него даже сомнений никаких не возникло.

Ему даже в голову не пришло, что она, может, и не хочет идтив пятницу в клуб “Две собаки”, или боится, или не доверяет таинственномупродавцу информации. В голове у него вроде бы замкнулась электрическая цепь изагорелась сигнальная лампочка, как у агента из мультфильма про капитанаВрунгеля. Информация продается, следовательно, ее нужно купить. Информацияпрежде всего.

У нас же не фабрика по производству галош!

Пожалуй, он даже ревновал немного, что это предложениеполучила Лидия, а не он сам. Уж он-то бы знал, как добыть эту информациюподешевле, как оценить ее значимость, как потом подать, чтобы все — все! —поняли, что это не пошлое сообщение агентства Рейтер, не подведение итоговбрифинга в Минэкономики, не перепечатка из “Тайме”, а самая что ни на естьконфиденциальная, единственная в своем роде, уникальная информация!

— Давай я вместо тебя схожу! — предложил он внезапно. —Хочешь?

— Нет, — быстро сказала она и улыбнулась, — спасибо, но япойду сама. Я тебе сразу же позвоню, как только что-нибудь узнаю.

— Ну-ну… — протянул он неопределенно. — Позвони.. Только нина что не соглашайся, не подумав. Ничего не обещай. Оцени ситуацию и то, чтотебе предложат, не торопясь, без суеты.

— Я постараюсь. — Совершенно неожиданно для себя Лидиярешила, что она никому не отдаст этот шанс, пока не исчерпает его до конца. Онаво всем разберется сама, а Леонтьева даже близко не подпустит! Это ей прислалисообщение, это ее пригласили на встречу, это ей обещали нечто важное иинтересное.

Информация — наш главный козырь, так, кажется, любилповторять на всех летучках зам главного редактора Игорь Леонтьев.

У нас же не фабрика по производству галош!

— Спасибо тебе, Игорь, — поспешно поблагодарила она и однимглотком допила кофе. — Я побегу.

Она поднялась, пристраивая на плечо ремень стильногодамского портфеля, готовая сорваться с места в своей обычной стремительнойманере, и вдруг замялась, как бы остановившись в последнюю секунду передвзлетом:

— Игорь, если ты о чем-нибудь договоришься с этим идиотом изкольцовской юридической службы, не отдавай никому это интервью, а?

Она умела просить так, что отказать ей было очень трудно.Почти невозможно отказать, но Игорь Леонтьев был раздражен и недоволен ею, хотяскрывал это даже от себя. Он ревновал ее к этой мифической информации, которуюей предложили. Ей, а не ему! Он ревновал к работе всех, кто хоть в чем-то, хотьна миллиметр опережал или обходил его. Может быть, именно поэтому он такстремительно делал карьеру…

— Нет уж, матушка, — заявил он, смутно радуясь тому, чтосейчас он ей откажет, — если я договорюсь с идиотом, я и поеду на интервью.Поезд уже ушел.

— Ясно, — кивнула она, и улыбка у нее изменилась. — Всеравно спасибо.

— Не за что, — сказал Леонтьев галантно. — Обращайтесь влюбое время.

Она пробралась к выходу, старательно глядя под ноги и обходянаставленные на полу рядом со стульями портфели и сумки, в дверях ее окликнули,и она еще постояла несколько секунд, слушая, что говорит ей полная белесаядевушка из редакции “Иностранной литературы”, которая находилась этажом выше.

Они немножко поговорили и посмеялись, и, махнув на прощание,Лидия убежала.

Молодой человек, напоминающий корреспондента, которыйзаставляет ждать своего редактора, уже полчаса что-то быстро строчил наразъезжавшихся листах бумаги, рискуя свалить локтем чашку с остывающим кофе. Онпроводил Лидию глазами, перестал писать, неторопливо убрал ручку и сложил впортфель свои многочисленные бумаги. Потом закурил и кинул быстрый взгляд всамый дальний угол, куда был втиснут крошечный столик на одного. Над столикомне спеша извивалось белое облако сигаретного дыма. Молодой человеквопросительно приподнял брови и показал глазами на только что закрывшуюсядверь. Получив утвердительный кивок, он поднялся и вышел следом за Лидией.

* * *

— Да я на одну секунду, что вы, ей-богу! — сказал густойнасмешливый бас у самой двери, и Егор переложил в другую руку телефоннуютрубку, радуясь хоть какому-то отвлечению от бесконечных дел и телефонныхзвонков.

— Ну, навел ты шороху на своих мамзелей! — Обладатель басапоказался на пороге и шутливо отер пот со лба, демонстрируя, сколько сил емупришлось потратить на то, чтобы прорваться через “мамзелей”.

— Здорово, Николай Николаевич! — Егор, не выпуская, однако,трубки, вышел из-за стола и пожал протянутую руку. — Ты зашел, чтобы пригласитьменя на обед?

Николай Николаевич Барышев был заместителем императора похозяйственной части. Империю “Судостроительные заводы Тимофея Кольцова” Барышевсоздавал вместе с Кольцовым с самого первого камня и пользовался не толькобезграничным доверием шефа, но и искренним уважением сослуживцев, что само посебе было большой редкостью. Дружба с Барышевым была своего рода пропуском вмир, где действовала совершенно особая табель о рангах, где достаточно былосказать, что “Ник Ник поддерживает”, — и вопрос решался сам собой. В выборесоюзников и друзей Барышев был осторожен и избирателен, зато если уж бралсяподдерживать, то поддерживал до конца, не боясь ни высочайшего гнева, ни поройгораздо более высокого положения врагов. Барышев занимал в империи особоеместо, даже не у подножия, а где-то рядом с троном.