— Егор Степанович, — начала она, поднимая взгляд от узла егогалстука до очков, — мне очень неловко, что я заставляю вас терять время, даеще в конце рабочего дня… — Она приостановилась, давая ему возможностьвоскликнуть “ничего-ничего!”, но он молчал, ничем ей не помогая. — Но для меняэто очень важно.

“Да ему-то что за дело, важно это для тебя или нет, — быстропронеслось в ее голове, — давай говори, что хотела, и выметайся из его машины,быстро!”

— Мое начальство очень недовольно тем, что я так и не смоглауговорить вас на… сотрудничество с нами. Я пыталась убедить всех, что это вашапринципиальная позиция, но… все равно лучше было бы интервью, а не позиция… —Она храбро улыбнулась, чувствуя, что ее затея, казавшаяся такой замечательнологичной и легко выполнимой, с треском проваливается и вот-вот провалитсясовсем.

Почему она решила, что этот человек, высокомерный, каканглийский принц в гостях у вождя зулусов, изучающий ее с таким брезгливым, нопривычно-вежливым интересом, будет в чем-то ей содействовать? С чего онавзяла?!

— Прошу прошения, — сказал вдруг английский принц, — но ячто-то никак не могу уловить суть проблемы.

Лидия залилась краской так, что ей показалось, что весьсалон осветился ровным красным светом.

Господи боже мой, как неловко, как унизительно… Спинамоментально взмокла, шарф стал колоть шею, и лоб, наверное, блеститлихорадочным блеском, и Шубин, конечно же, заметил ее глупое смятение и то, чтоона совершенно не готова к разговору. Вот тебе и журналистскийпрофессионализм!..

“Быстро и четко скажи ему то, что тебе надо, сделайнепроницаемое лицо, выслушай отказ, поблагодари и выйди из его машины”.

— Егор Степанович, мой шеф, Леонтьев Игорь Владимирович,отстранил меня от этого интервью. Он решил, что сам попытается поговорить сТимофеем Ильичом, пусть даже не сейчас, а когда вы дадите нам… разрешение. Аговорить должна я. Это мое интервью, я целый месяц готовилась, для меня этоочень важно. Это… шанс перейти в другую профессиональную категорию.

Ну вот. Самое страшное она сказала. — Понятно. — Егорподавил желание рассмеяться:

Девчонка выскочила ему наперерез из кустов исключительно длятого, чтобы в каком-то неопределенном будущем заполучить интервью с важнымчеловеком. Для этого ей надо убрать с дороги собственного шефа и сделать это спомощью Егора Шубина.

Ход конем.

Белые начинают и выигрывают.

Кто сказал, что проституция — древнейшая профессия?Журналистика куда древнее и продажнее! Проститутки, по крайней мере, не делаютвид, что они чисты и неподкупны. А журналисты делают. Да еще лезут друг надруга, пихаются, жалят, как раздраженные скорпионы, — и все для того, чтобыпродаться подороже.

Он как-то моментально и очень сильно рассердился. Такое сним редко случалось.

— Боюсь, что ничем не смогу вам помочь. — Егор раздавил впепельнице сигарету. — Вопрос о том, кто именно будет интервьюировать ТимофеяИльича, решается вовсе не на моем уровне. Позвоните дежурному в пресс-службу,вам там все объяснят.

Ему было почему-то обидно, что эта девица с ее теплымконьячным голосом и интеллигентным тонким лицом оказалась таким же скорпионом,как и все ее сородичи по профессии.

— Егор Степанович…

— Мне больше нечего вам сказать. Простите, я должен ехать.

— Да-да, — пробормотала совершенно уничтоженная Лидия. —Конечно.

Пошарив рукой по кожаной обивке, она нащупала холоднуюметаллическую ручку, надавила — Шубин не сделал ни одного движения, чтобыпомочь ей, только смотрел с внимательным презрением, — выбралась на улицу,как-то ужасно неловко, задом, попятилась, бормоча ненужные прощальные слова,отступила в снег, чуть не упала и захлопнула наконец дверь.

Джип постоял еще секунду, как будто подготавливаясь кпрыжку, и вдруг рванул с места так, что из-под колес ударил веер слежавшегосяснега. В конце короткой аллеи он затормозил, злыми красными искрами полыхнули ипогасли тормозные огни, и джип пропал из глаз. Лидия перевела дух.

Потом она выбралась из сугроба, с преувеличеннойстарательностью потопала ботинками по сухому асфальту, достала сигарету изакурила, стараясь принять независимый вид.

“Господи, как он все неправильно понял! Да это не он понял,а ты ему так все объяснила, идиотка! Впрочем, сожалеть теперь не о чем. Мостысожжены, и интервью с Кольцовым мне не угрожает. По крайней мере, пока у негоработает Егор Шубин”.

Да, отличный был план, что и говорить. Отличный, продуманныйдо мелочей, способствующий дальнейшим карьерным взлетам.

Лидия сердито засмеялась.

“Хорошо, если он вообще не перекроет нашей газете доступ ксвоему шефу. Вот чего ты добилась, идиотка чертова!”

Нужно срочно позвонить Леонтьеву и во избежание дальнейшихнедоразумений растолковать ему, какие героические усилия она предприняла, чтобыдобиться разрешения на интервью.

Чтоб он разбился на своем джипе, этот проклятый Шубин!Желательно немедленно и насмерть!

* * *

— Столик заказан? — До отвращения вежливый молодой мужчина снеобыкновенной прической — волосок к волоску, зализанные назад, — поджидал,пока она спрячет в портфель номерок, полученный в обмен на шубу.

— Да, — храбро ответила Лидия. — Меня зовут Лидия Шевелева.

Молодой человек молниеносно, как фокусник, достал из воздухакакой-то список, пробежал по нему глазами, улыбнулся еще слаще и гостеприимнораспахнул дверь во внутреннее помещение.

— Проходите, пожалуйста!

На Лидию надвинулся гул голосов, плотное облако табачногодыма и характерный звук поедаемой пищи, свойственный только тесным имноголюдным ресторанчикам.

— Сюда, сюда! — приговаривал молодой человек заботливо,оглядываясь на Лидию, которая осторожно пробиралась следом. — Вот здесь. — Онотодвинул ее стул, суетливо зажег свечку, что-то передвинул на довольно чистойскатерти, улучшая декорацию, и выложил перед ней папку с меню и еще одну, оченьтолстую, “карту вин”.

— К вам кто-нибудь присоединится?

Лидия подняла на него глаза. Она нервничала и старалась,чтобы это было не слишком заметно.

— Я еще не знаю, — сказала она, стараясь говорить как можноболее уверенно. — Но себе я закажу сейчас.

— Конечно, конечно, — пропел молодой человек и поспешноотошел, как бы опасаясь, что его ничтожная персона помешает Лидии заказать то,что ей хочется.

Проводив его глазами, она с облегчением вздохнула, закурилаи оглянулась по сторонам.