«Она моего совета не послушает, – подумала миссМарпл, – хотя я могла бы ей кое-что посоветовать. Однако какое мне дело дочужих любовных похождений, а уж Бесс Седжвик, без сомнения, сама может о себепозаботиться, когда речь идет о любовных романах».

Мисс Марпл вздохнула, съела свой ленч и задумалась, не зайтили ей в канцелярский отдел.

Любопытство или то, что она предпочитала называть интересомк чужим делам, было, несомненно, одной из ярких черт характера мисс Марпл.

Сознательно оставив перчатки на столе, она поднялась ипрошла через зал к кассе, но так, чтобы пройти рядом со столом леди Седжвик.Расплатившись, она «обнаружила» отсутствие перчаток и вернулась за ними, ксожалению уронив по дороге сумочку. Та открылась, и все содержимое высыпалось.Официантка кинулась помочь ей поднять вещи, а мисс Марпл пришлосьпродемонстрировать нетвердость движений и снова выронить монетки и ключи.

Она не слишком многого добилась этими хитрыми уловками, новсе же игра дала некоторые результаты, и, что было примечательно, ни один издвух объектов ее любопытства и глазом не повел в сторону старой растеряхи,которая все время что-то роняет.

Пока мисс Марпл стояла, поджидая лифт, она попыталасьмысленно воспроизвести обрывки разговора, которые ей удалось уловить.

– А как насчет прогноза погоды?

– Порядок. Без тумана.

– Все для Люцерна готово?

– Да. Самолет в 9.40.

Вот и все, что ей удалось услышать в первый раз. На обратномпути все продолжалось несколько дольше.

Бесс Седжвик говорила сердито:

– С чего это тебе вздумалось зайти в «Бертрам» вчеравечером? Ты не имел права даже приближаться к отелю.

– Да ничего не произошло. Я просто спросил, не остановиласьли ты там. Ведь всем известно, что мы близкие друзья…

– Да не в этом дело. «Бертрам» подходит для меня, но недля тебя. Ты там мозолишь глаза, как пень на дороге. Все на тебя глазеют.

– Ну и пусть.

– Нет, ты и впрямь идиот. Ну зачем, зачем? Что тебе тамбыло нужно? Что-то было нужно – уж я-то тебя знаю!

– Уймись, Бесс.

– Какой же ты врун!

Вот и все, что мисс Марпл удалось услышать. Ей этопоказалось интересным.

Вечером девятнадцатого ноября каноник Пеннифезер ранозакончил обед в «Атенеуме». Он кивнул одному или двум знакомым, провел яростныедебаты по поводу важных пунктов в датировании свитков Мертвого моря и теперь,взглянув на часы, заметил, что пришло время отправляться на самолет в Люцерн.Когда он проходил по вестибюлю, его приветствовал еще один приятель, докторУиттакер, который радостно воскликнул:

– Как дела, Пеннифезер? Давненько вас не видел. Ну, чтотам было на конгрессе? Что-нибудь интересное?

– Уверен, что будет и интересное.

– Но вы же только что оттуда?

– Да нет, я как раз туда отправляюсь. У меня самолетсегодня вечером.

– А-а, понятно. – Уиттакер выглядел несколькоозадаченным. – Мне почему-то казалось, что конгресс был сегодня.

– Нет, нет, завтра, девятнадцатого.

Каноник Пеннифезер вышел, а его друг пробормотал, глядя емувслед:

– Но, дорогой мой друг, ведь девятнадцатое-то сегодня.

Но каноник Пеннифезер был уже слишком далеко, чтобырасслышать. Он сел в такси на Пэлл-Мэлл и покатил в аэропорт Кенсингтон. Там вэтот вечер собралась изрядная толпа. Наконец подошла его очередь, он досталбилет и паспорт, а также все прочее, необходимое для путешествия. Девушка застойкой уже собралась проштемпелевать документы, но вдруг остановилась:

– Простите, сэр, но это, кажется, не тот билет.

– Как – не тот? Тот самый. Рейс сто… простите, мнетрудно читать без очков – сто и что-то там, до Люцерна.

– Дело в дате, сэр. На билете дата – восемнадцатое,среда.

– Да нет же, нет. То есть я имею в виду, что сегодня иесть среда, восемнадцатое.

– Очень сожалею, сэр, но сегодня девятнадцатое.

– Девятнадцатое?!

Каноник был в отчаянии. Он вытащил из кармана маленькуюкнижечку-дневник и быстро перелистал страницы. В конце концов он убедился.Сегодня именно девятнадцатое. Тот самолет, на котором он должен был лететь,улетел вчера.

– Так что же это значит? Выходит, конгресс в Люцернебыл сегодня?

Он в отчаянии посмотрел на девушку, но пассажиров было оченьмного, и каноника с его проблемами просто оттеснили в сторону. Он стоялошеломленный, с бесполезным билетом в руке. Мозг его перебирал различныеварианты. А что, если поменять билет? Но это ни к чему. Который час? Уже околодевяти. Конгресс закончился: он начался сегодня в десять утра. Конечно, именноэто имел в виду Уиттакер в «Атенеуме». Он подумал, что каноник уже побывал на конгрессе.

– О боже, боже мой! – бормотал каноник. – Какэто я все перепутал?

Он грустно и молча поплелся на Кромвель-роуд, которая и влучшие-то времена выглядит уныло.

В подавленном настроении он плелся по улице, таща сумку иобдумывая всю загадочность происшедшего. Выявив, к вящему своемуудовлетворению, все причины, которые привели его к этой ошибке, он огорченнотряхнул головой.

Потом он начал прикидывать, что бы предпринять в данныймомент. Времени уже десятый час. Наверное, стоило бы поесть.

Однако, как ни странно, голода каноник не чувствовал.

Бесцельно бродя по Кромвель-роуд, он наконец остановил свойвыбор на маленьком ресторанчике, в котором подавали индийское карри[5].Ему показалось, что, хоть он и не голоден, все же лучше ему поесть для поднятиянастроения, а потом поискать гостиницу. Но позвольте, в этом нет нужды. У негоесть гостиница! Он остановился в «Бертраме» и заказал номер на четыре дня.Отлично, отлично! Итак, его ждет собственный номер. Ему стоит только попроситьу портье ключ – и тут вдруг в голове возникло какое-то воспоминание. Что это унего такое тяжелое в кармане?

Он сунул руку в карман и извлек большой и тяжелый ключ, спомощью именно таких ключей пытаются отучить постояльцев гостиницы уносить их вкарманах. Но канонику это не помогло.

– Номер 19, – произнес каноник, радостно узнавего. – Правильно. Как хорошо, что мне не надо отправляться на поискигостиницы. Кажется, сейчас отели переполнены. Да, Эдмундс говорил об этомсегодня в «Атенеуме». Ему с трудом удалось найти комнату.