Я расцеловала Алису, она же просто торжествовала. Я опятьподумала: «Кукла, настоящая кукла».

* * *

— Ах, Соня, — входя в квартиру, воскликнула Алиса, — похоже,колдунья и в самом деле вылечила меня! Пойдем, покажу свою новую картину.

— Пойдем, — сказала я, направляясь в мастерскуюисключительно из желания получше рассмотреть Алису — там хорошее освещение.

Пока Алиса хвалилась вдохновением, сподвигшим ее на созданиесеро-буро-малинового пятна, безобразно расползшегося по холсту, я придирчивовсматривалась в ее лицо. Она действительно посвежела.

— Аля, ты как себя чувствуешь? — спросила я.

Она удивилась:

— Я же сказала, чудесно. Просто великолепно. Можно, останусьв мастерской и немного поработаю?

— Можно, — разрешила я, — но, умоляю, не называй этоработой, потому что тогда непонятно, чем занимаются все остальные, приносящиепользу государству, себе и людям.

Оставив Алису с ее мазней, я спустилась вниз. Тщательнейшимобразом осмотрела ее квартиру на предмет колдовства. С лупой облазила все углы,исследовала окна и стены, но, кроме нескольких воткнутых в обои иголок, ничегоне нашла. Под ковром обнаружилась, правда, еще записка, написанная почеркомМарго.

«Глава мертвых пусть прикажет тебе, Владыка, через живого ипосвященного змея! Херуб пусть прикажет тебе. Владыка, через Адама Иотхавах!Блуждающий орел…» — прочитала я.

Плюнула и забросила скомканный клочок бумаги под диван.

«Иголки воткнула сама Алиса, — решила я, — писанинаМаргушина, в остальном — полный порядок. Но ворожея и не говорила, что Алисекто-то вредил. Она сказала, что сглазили, следовательно, просто кто-топозавидовал».

Я начала припоминать вернисаж, после которого Алисапригласила подруг на чашечку кофе. Старательно перебрала в памяти лица всехэтих змей и пришла к выводу, что если Алису и сглазили, то все хором. Фаинанапилась и назойливо кричала, что обожает ее, но рожа у нее далеко не любящаябыла.

Лора Ибрагимовна жмурилась от удовольствия. Ласкала Алисувзглядом, но в уголках красивого рта затаила змеиную улыбочку.

Красавица Нюрка, лишь только мы вошли в холл, устроиласьнапротив зеркала и принялась изучать то себя, то Алису, явно сравнивая и,очевидно, приходя к мнению, что сравнение совсем не в ее пользу.

Карина вела себя очень естественно. К ней, увы, придраться яне могла, так искренне выглядели все ее похвалы, но чего еще ждать от артистки?

Много лет армянка Карина выступает в цыганском театре подсценическим псевдонимом «Цыганка Аза», так стоит ли ждать от нее искренности?

Я пришла к выводу, что Алису сглазили сразу все ее подруги,потому она так сильно и заболела.

На следующее утро за завтраком я обнаружила, что Алиса наудивление быстро восстановила здоровье. Она была весела, щебетала без умолку. Вконце концов я сказала:

— Дорогая, мне пора отправляться домой, ты же поменьшеобщайся со своими подругами.

— Кстати, — запоздало вспомнила Алиса, — мы же не обсудили стобой наш поход к ворожее.

— Как это было возможно, когда ты сразу скрылась вмастерской? — попеняла ей я.

— Так давай теперь обсудим. Мне вот совсем не понятно, чтоворожея имела в виду, когда говорила про крашеную тряпку.

— Не тряпку, а ткань, — поправила я. — Совершенно очевидно,что она имела в виду твое увлечение. Ткань — это холст, который ты красишь сутра до вечера.

Алиса растерялась:

— И что это значит?

— Только то, что твои подруги позавидовали твоему таланту, —без зазрения совести солгала я, потому что рассказывать Алисе о том, что онипозавидовали ее молодости, красоте и богатству, бесполезно. Алиса до хрипотыбудет возражать, убеждая меня, что все ее подруги просто золото.

Услышав же о своем таланте, Алиса призадумалась исогласилась со мной:

— Пожалуй, ты права. Раз я заболела после вернисажа, значит,или Лора, или Нюра позавидовали мне. А может, даже и Карина.

— Фаня в этом деле не хуже других мастерица, — заверила я. —Так что меньше общайся с ними, будешь здоровей. Да и я устала туда-сюдамотаться. Совсем личную жизнь забросила. Кстати, ты бы дала уж ключи от своейквартиры и Симочке. Пожалуй, она единственная не имеет твоих ключей.

— Да-да, — обрадовалась Алиса, — надо и для Симы ключизаказать.

Выдав поручение Симочке приглядывать за Алисой, яотправилась в Москву.

На этот раз Евгений даже разговаривать со мной не пожелал.Сколько раз я звонила к нему на работу, столько мне и отвечали, что онотсутствует. Мобильный его тоже молчал. Наконец я разозлилась и позвонилаТамарке.

— Тома, — сказала я, — ты должна мне помочь. Такой простойфразой мою Тамарку можно довести до белого каления.

— Мама, ты невозможная! — завопила она. — Чем я могу тебепомочь, когда сама постоянно нуждаюсь в помощи! На носу совет директоров моейкомпании, а ты лезешь со своими дурацкими просьбами.

Зная, как обращаться с Тамаркой, я с ходу зарыдала. Тамаркасразу смягчилась и спросила:

— Ну что ты там, Мама, мокроту развела?

— Не могу дозвониться до Евгения, — пожаловалась я. —Прогуляйся к Юльке, узнай, жив ли он, или эта змея его до смерти зажалила.

— Ха, Мама, требуешь от нее невозможного, — глупо заржалаТамарка. — После трех лет жизни с тобой у него стойкий иммунитет к любому яду.

От ярости я просто зашлась, Тамарка же, прекрасно осознаваямое состояние, пришла в хорошее расположение духа и подобрела:

— Ладно, Мама, уважу, сегодня же к Юльке схожу, но что ядолжна передать Евгению?

— Ничего.

— Как — ничего? — возмутилась Тамарка. — Тогда зачем я тудапопрусь?.

— Сказала же, поглядеть — жив ли он.

— Ты мне, Мама, голову не морочь, а прямо говори: чтозадумала? Поспособствовать тебе всегда рада, так что не стесняйся. С Женькойпримирение хочешь затеять? Я права?

«Бездна ума, — внутренне возмутилась я. — Так сложно былодогадаться, к чему я стремлюсь, а вот поди ж ты, осилила Тамарка эту непростуюзадачу». — Не для себя стараюсь, — ответила я. — Для кого же?

— Для Саньки. Сколько может жить в деревне ребенок? Этак онсовсем от рук отобьется. Сама понимаешь, эта твоя подруга, я имею в виду нашубабу Раю, она научит его всему плохому. Он уже говорит «здеся» и «тама», а чтодальше будет?