– Он делился с вами?

– Да. Он знал, что имеет дело с преданным другом. Эмиасвсегда раскрывал мне глаза на действительное положение вещей. Не жаловался –это не в его стиле, – он только говорил: «Черт бы их побрал, этих женщин, всехвместе». Или: «Никогда не женись, мой дорогой. Оставь ад для потустороннейжизни».

– Вам были известны его чувства к мисс Гриер?

– О да! Я был свидетелем их романа. Он мне сказал, чтовстретил необыкновенную девушку. Она была не такая, как все, кого он зналраньше. Я не преувеличиваю. Он всегда встречал женщину, которая была несравнимас другими. Но через месяц, если его спрашивали о ней, он смотрел удивленно – оком речь? Однако Эльза Гриер в самом деле была иной. Я это понял, когда приехалпогостить в Олдербери. Она его околдовала. Он попал в сети с головой. Бедный,он был словно ягненок в ее руках.

– Эльза Гриер вам нравилась?

– Нет, не нравилась. Она была хищным созданием, жаждалавладеть душой и телом Крейла. Все же, на мой взгляд, она больше подходилаЭмиасу, чем Кэролайн. Возможно, если бы она им завладела, была бы уверена, чтоон принадлежит ей, она бы его не мучила. А может быть, он бы ей надоел и онаперешла к другому… Самое лучшее для Эмиаса было вообще не путаться с женщинами.

– Однако это, кажется, не соответствовало его характеру?

Филипп Блейк ответил со вздохом:

– Эмиас – чудак, он все время путался то с одной, то сдругой. И все же, можно сказать, женщины очень мало для него значили. Всеголишь две женщины играли какую-то роль в его жизни – Кэролайн и Эльза.

Пуаро спросил:

– Он любил ребенка?

– Анджелу? О, мы все любили Анджелу. Она была такая шалунья,всегда умела придумать какую-нибудь игру. Чего только не устраивала несчастнойгувернантке! Эмиас любил ее, несомненно. Но иногда ее проказы переходили всякиеграницы. Эмиас тогда сердился по-настоящему, и тут всегда вторгалась Кэролайн –она постоянно была на стороне Анджелы. Перед ними Эмиас всегда чувствовал себяпобежденным. Он не терпел, когда Кэролайн становилась на сторону Анджелы,против него. Эмиас ревновал, что у жены на первом плане Анджела, что она готоваради нее на что угодно. А Анджела ревновала Эмиаса и восставала против егостремления воспитывать ее. Эмиас решил, что она пойдет в ту осень в школу,из-за чего Анджела рассердилась. Не потому, что ей не хотелось в школу, нет! Еевыводил из себя тот безапелляционный, непререкаемый тон, каким Эмиас решал всеее дела. Она и вытворяла всякие штучки ему назло. Как-то подбросила ему впостель с десяток улиток… Как бы там ни было, Эмиас был прав: наступала пораприучить ее к дисциплине. Мисс Уильямс была способным педагогом, но онасознавалась, что с Анджелой чем дальше, тем труднее ладить.

Блейк умолк, и Пуаро спросил:

– Когда я интересовался, любил ли Эмиас ребенка, я имел ввиду его собственного ребенка, его дочь.

– А-а, вы говорили о маленькой Кэролайн?! Нет, он ее неочень любил. Он любил с ней возиться, но ребенок не был препятствием для бракас Эльзой, если вы это имеете в виду. Он не питал к девочке каких-то особыхчувств.

– Кэролайн Крейл была очень привязана к девочке?

Лицо Филиппа передернулось.

– Я не могу утверждать, что она была плохой матерью. Нет,этого я не могу сказать. Это единственная вещь, которая… – Он умолк.

– Слушаю, мистер Блейк.

Филипп Блейк проговорил медленно, со скорбью:

– Это единственное, по сути, что меня действительно огорчаетв этом деле. Девочка… Такая трагедия в начале жизни! Ее отправили за границу, кдвоюродной сестре Эмиаса. Надеюсь, искренне надеюсь, что тете удалось скрыть отдевочки правду.

Пуаро отрицательно покачал головой.

– Правда, мистер Блейк, имеет привычку сама всплывать наповерхность. Даже через много лет.

Биржевой маклер проворчал:

– Возможно…

– В интересах правды, мистер Блейк, я попрошу вас сделатьодну вещь.

– А именно?

– Я попрошу вас письменно изложить события, которые тогдапроизошли в Олдербери. То есть я прошу вас сделать подробное описаниеобстоятельств, при которых произошло преступление.

– Но ведь прошло столько лет! Боюсь, описание будет далеконе точным.

– Не обязательно. По мере того как проходит время, памятьсохраняет самое главное и отбрасывает второстепенное.

– Вы хотите сказать, что вам нужно знать о деле только вобщих чертах?

– Вовсе нет. Я бы хотел получить детальное и честноеизложение всего, что произошло, а также всех бесед, которые вы можетевспомнить.

– А если предположить, что я их вспомню неверно?

– Попробуйте все-таки вспомнить, насколько это возможно.Вероятно, у вас будут и неточности, но вспомнить необходимо.

Блейк посмотрел на него с удивлением.

– Но зачем? Ведь полицейские досье могут вас информироватьоб этом с большей достоверностью.

– Нет, мистер Блейк, мы сейчас рассматриваем все это спсихологической точки зрения. Мне не нужны голые события, мне необходим вашличный анализ. Прошедшее время, ваша память станут авторами этого изложения.Возможно, происходило что-то или говорились какие-то слова, которые напрасноискать в полицейских досье. Слова, о которых вы никогда не вспоминали, потомучто считали их незначительными или, возможно, потому, что не виделинеобходимости их повторять.

Блейк неожиданно спросил:

– Это мое изложение будет опубликовано?

– Конечно, нет. Это только для меня, чтобы помочь мнесделать собственные выводы.

– И вы не будете цитировать мое сообщение без моегосогласия?

– Конечно, нет.

– Гм, – проворчал Филипп Блейк. – Я слишком занятой человек,мсье Пуаро.

– Я понимаю, это потребует времени и усилий. Я был бы рад,если бы мы пришли к согласию по поводу какого-то разумного вознаграждения…

Наступила пауза, после которой Филипп Блейк вдруг сказал:

– Нет, если я это сделаю, то безвозмездно.

– Но вы это сделаете?

Блейк еще раз предупредил его:

– Не забывайте, что я не гарантирую точности своихвоспоминаний.

– Ну конечно, о чем речь!