– Приворот? Во время игр? Идиоты! Время игр – святое! О, предки! – Кизмен вскочил и потряс кулаком, не сдерживая гнев. Да, где он так оступился, что мать-степь наказывает его в такой день?!

– Акчая и шамана ко мне немедленно! Гостей отвести в праздничную юрту. Напоить, накормить, успокоить, развлечь! Я приму всех через два часа. Выполнять!

– Отец? – Акчай влетел в юрту, чуть не сбив с ног выбегающих слуг. – Что случилось?

– Случилась твоя глупость, сын, и чья-то злоба. Биби с княжной приехали?

– Да, отец. Я уже известил принцессу, но ответа ещё не получил. Княжна в твоей юрте.

– Принцессе сейчас не до княжны. На ней был приворот. Но всё равно, со всем почтением проводи обеих девушек. Пусть отдыхают. Извинись. Предложи им наши угощения и напитки. Выстави нукеров по всему периметру имперского лагеря! Немедленно!

– Да, отец! – понукаемый чувством вины, Акчай выскочил из ханской юрты.

Шаман испытующе поглядывал на хана и молчал. Он не чувствовал за собой никакой вины. Да и не боялся он гнева Кизмена. Сам мог неслабо показать свой гнев.

– Хагани, я отдал тебе приказ устранить угрозу со стороны принца после игр, – медленно произнёс хан. – Ты разучился понимать слова? Накануне игр я получил приворот на принцессу и драку принца с магом. Зачем, Хагани?! Объясни!

– ?! Не понял, великий хан, – перешёл на официальное обращение шаман. – Это не моих рук дело, но…, – шаман ненадолго задумался. – Кажется, я знаю, кто мог это сделать.

– Ну, и кто у нас такой смелый, что рискует нарушить мои планы? – саркастично поинтересовался хан.

– Тукай.

– Сестра Гюзель, твоя любовница?! Ах-ха-ха! Ах-ха-ха! – брови хана взметнулись вверх, и он громко расхохотался. – А говорил, женщины не имеют на тебя влияния. Ха-ха!

– Не имеют, Кизмен. Она украла мои чётки с заговорами, так я думаю, потому что сама их не знает. А у меня каждая бусина – отдельный заговор. Надо только активировать. Но, если я прав, то Тукай просчиталась. Я знаю, что на принцессе есть защитный амулет, а она этого не знала. Её зелье на принцессу не подействует. А вот на мага…

– Нечего тут думать, Хагани! Надо немедленно исправить ситуацию. Принцессу и мага полностью освободить от приворота. Твою Тукай на время игр лишить дара! Сам знаешь, как это делается – волос чёрной кобылицы, искупанной в священном озере сможет запереть магию Тукай на время. И, Хагани, прежний приказ о ликвидации принца я отменяю. У меня возникли новые мысли по поводу наших соседей.

– Понял тебя, Кизмен, но я им не прощу смерти моего сына Гаспара. Учитывай это в своих планах, – с кривой усмешкой заявил шаман.

Кизмен зло ощерился вслед шаману. В последнее время между ними потерялось всякое понимание, и хану уже закрадывалась мысль о замене Хагани на более сговорчивого шамана. Не один Хагани может разговаривать с духами, есть в степи и более умелые переговорщики.

– Эй! – окликнул он слугу. – Позвать ко мне принца!

Наследник империи вошёл в юрту не один, а со всеми своими спутниками. И у каждого из них был свой счёт к Кизмену, это он понимал.

– Принц Рэдмон, король Игнаций, герцог Эмет, Леон, рад видеть вас и прошу снисхождения за неподобающий приём. Мои люди, виновные в этих недоразумениях, будут наказаны. Всё можно исправить! Княжну уже отправили в ваш лагерь, она здорова и не имеет к нам претензий. Принцесса Марсела и маг Алекс Грин сейчас пройдут шаманское очищение. Хагани сам проведёт его. Я очень опечален, что накануне наших игр произошли такие некрасивые события!

– Некрасивые события? – сдержанно-холодно переспросил принц. – Это преступления, Кизмен, и мы не собираемся оставлять их без ответа! Если княжна пожалуется мне на твоё «гостеприимство», гнев империи настигнет степь! Что касается моей жены, то я не успокоюсь пока лично не накажу тех, кто додумался до этого приворота! Требую выдачи виновных!

– Я тоже требую выдачи виновных в покушении на мою дочь, – Игнаций хмуро взглянул на хана. – Мы с тобой соседи, Кизмен, и я совсем не ожидал, что ты так поступишь с моей дочерью. Отныне я приостанавливаю все торговые соглашения со степью. Ты ненадёжный партнёр, Кизмен.

Леон и Эмет молчали, но хан знал их интерес. Оба герцога подали заявки на участие в играх и надеялись в качестве приза получить каждый свою женщину. Мозг Кизмена лихорадочно искал лазейки, чтобы замять нешуточный конфликт и сохранить хотя бы видимость нормальных отношений. Он со всей ясностью понял. что его желание сохранить степь в изоляции уже невыполнимо. Ханству придётся вступить в круг цивилизованных государств и желательно, чтобы это вступление произошло на равных.

Значит, сейчас ему, Кизмену, чем-то надо поступиться, спрятать гордость и на самом деле наказать виновных. Гюзель и Тукай ему не жалко. Бабы заслужили любое наказание за свою дурость, но Акчай … единственный законный наследник, признанный духами… Беда…

– Вы совершенно правы, принц, король, – хан склонил голову в знак согласия. – Кража и приворот – недопустимые явления! Но прошу отложить разговор о наших разногласиях. Для нас игры – большой праздник. Его нельзя омрачать скандалами и войнами. Я вернул вам княжну, а шаман освободит принцессу от приворота и давайте на этом прервёмся. Пусть пройдут игры, а потом мы всё обсудим и всех накажем. Кроме, конечно, Гюзель и Тукай. Их можете наказывать сами немедленно. Обе женщины уже доставлены в ваш лагерь под охраной.

Хан с тайной надеждой воззрился на принца и короля. Он очень надеялся, что спокойный и рассудительный Игнаций согласится на это предложение, а принц согласится уже с Игнацием, своим тестем. И ему повезло. Оба мужчины тоже не хотели окончательно портить отношения со степью. Опасно. Поэтому, сделав над собой усилие, принц ответил:

– Хорошо, отложим подробный разговор до окончания игр. Не будем портить праздник вам и вашим гостям. Но мы ничего не забудем и ни от чего не откажемся. А сейчас я хочу лично убедиться в том, что ни на принцессе, ни на маге не останется следов заговора. И ещё! Мои друзья – Леон Нейтал и Стефан Эмет – примут участие в играх. Надеюсь, мне не стоит беспокоиться о честности состязаний?

– Не обижай меня, мальчик, – хан принял оскорблённый вид и неожиданно перешёл на «ты». – Игры – святое для нас время. Пойдём, я лично извинюсь перед принцессой и княжной. Заодно приведу к ним Малику. Кажется, они стали подругами. По крайней мере, моя дочь часто вспоминает их…. Эй, Малику ко мне!

***

– Гюзель,