— Почему же у вашего поклонника возникли подозрения вотношении жены?

— Ее босс тоже отправился в Шанхай — на том же пароходе, чтои она, и она была мила с ним.

— Ну и что же дальше?

— Честно, Дональд, есть вещи, которые мне определенно ненравятся. Но есть и другие, которые привлекают меня. Он сам наслаждалсяпутешествием и был — великолепен.

— Вернемся назад. Вы тогда еще не знали, что он женат?

— Нет.

— Он говорил вам, что одинок?

— Да, определенно.

— И что произошло?

— Он стал писать мне письма.

— Вы отвечали на них?

— Нет. К тому времени я уже знала правду.

— Как его зовут?

— Я… я скажу немного позже.

— Почему не сейчас?

— Нет. Сначала вы должны представить себе всю картину вцелом.

— Это был Рингоулд?

— Господи! Конечно нет!

— Ол-райт.

— Я не отвечала на письма, но мне нравилось получать их. Яуже говорила — это были любовные письма.

Некоторые из них были прекрасны, полны воспоминаний… Мыприплыли на Таити поздно ночью… Все это нужно видеть, чтобы понять. Островитянетанцевали, прыгали через костры. Они заранее собрались вокруг этих небольшихкостров в ожидании нас. Мы видели яркие точки, мерцающие на берегу. Когдакорабль причалил к берегу, все пришло в движение, начались танцы, раздался бойбарабанов, знаете, это странное — та, та, ТАА! та, та, ТАА! И снова: та, та,ТАА! В костры подбросили хвороста. Кто-то на пароходе направил луч прожекторана берег, чтобы рассмотреть танцоров — на них были лишь одни юбочки из травы.Они прыгали и кружились, все убыстряя темп, изобретая новые повороты и прыжки,наслаждаясь общим весельем. В своих письмах он напомнил мне об этом и… о многихвещах.

Чудесные письма. Я берегла их, перечитывала, когдавзгрустнется. Такие яркие, живые…

— Похожие на глянцевые картинки в журналах, рекламирующихпутешествия, — добавил я. — Но мне все-таки непонятно, зачем вы уплатилитридцать тысяч долларов за письма, на которые не отвечали?

— Соберитесь с духом, чтобы перенести шок.

— Вы хотите сказать, что письма произвели на васвпечатление, на которое он не рассчитывал, что вы…

Она покраснела.

— Нет! Нет! Нет! Не говорите глупостей.

— Тогда я не могу представить себе ничего, что заставило бымолодую женщину — такую, как вы — выложить тридцать тысяч долларов.

— Сейчас поймете.

— Но говорите же, наконец!

— Имя этого человека… — Она опять замолкла.

— Господи, да какое значение имеет его имя?

Она перевела дыхание и выпалила:

— Хэмптон Ласстер!

— Не лучшее имя для героя романа, — заметил я. — Но вы,кажется, вкладываете в него какой-то особый смысл.

Он что… — Внезапная мысль поразила меня. Я замер, впился внее глазами и по выражению лица понял, что моя догадка верна. — Черт возьми! —сказал я. — Это тот человек, который убил свою жену.

Она кивнула.

— Был судебный процесс?

— Еще нет. Только предварительное слушание. Его обязалиявиться в суд.

Я схватил Альту за плечи, повернул к себе.

— У вас была связь с этим человеком?

Она отрицательно покачала головой.

— Вы встречались с ним после возвращения из путешествия?

— Нет.

— И ни разу не написали ему?

— Нет.

— Что случилось с его письмами?

— Я выкупила их.

— Как раздобыл их Рингоулд?

— К этому приложили руку некоторые чересчур ловкиедетективы, работающие в офисе окружного прокурора. Они решили, что, для тогочтобы состряпать против Ласстера хорошенькое дельце, им нужны факты, способныенастроить против него присяжных. Они вцепились в Хэмптона, проверяли каждуюмелочь. Он не смог отчитаться за те восемь недель, когда отсутствовала егожена. Детективы так и не обнаружили, где он находился. Но в своих поисках онинабрели на старый сундук с этикеткой морского круиза. Они пошли по этому следу,разузнали о нашем путешествии, выудили список пассажиров и опросили их. Иполучили то, что искали, установив, что Ласстер проводил время со мной.

— Однако, — прервал я, — если вы разумно себя вели, у них небыло никаких серьезных улик при условии, что он тоже не болтал лишнего.

— Неужели вы не понимаете? — с горечью спросила Альта. — Уних в руках очутилась нить, которая была им необходима, чтобы вторгнуться в нашдом, рыскать во время моего отсутствия в моей комнате, и — они нашли письма.Это значит, что я могу сколько угодно клясться на Библии, утверждать, что самане писала Ласстеру никаких писем и не встречалась с ним после круиза.

Никто бы мне не поверил.

— Как получилось, что вам пришлось выкупать его письма врассрочку?

— Их было трое, этих детективов. Найдя улики, они немногопоразмыслили. В прокуратуре им платят довольно мало, и если они отдадут письмаокружному прокурору, это никак не улучшит их материальное положение. Им даже неповысят обычный заработок. Я же считалась состоятельной женщиной. Конечно, онине стали встречаться со мной, но использовали как посредника Рингоулда. Незнаю, сколько вытянул из них Рингоулд, но было решено, чтобы я выкупила письмапоследовательно в три этапа.

Глубоко засунув руки в карманы и уставившись на носки своихботинок, я пытался представить себе всю картину в ее целостности, определить тепункты, которые намеренно или невольно были оставлены Альтой в тени.

Начав говорить, Альта уже не могла остановиться:

— Вы не можете себе вообразить, чем все это обернулось дляменя. Сначала они не могли определить, был ли это несчастный случай — жертвапросто упала и ударилась головой, — или Ласстер чем-то ударил ее. Даже когдаокружной прокурор установил, что ударил, адвокат вытащил на свет божий поездкув Шанхай, намекнув, что жена, вероятно, вызвала у Хэмптона что-то вродесильнейшего эмоционального потрясения. Словом, адвокат пытался воздействоватьна присяжных, убедить их, что убийство было спровоцировано самой этой женщиной.Окружной прокурор мог прекратить сумятицу, имей он сведения обо мне. Письмасвидетельствовали, что Ласстер был влюблен в меня и стремился избавиться отжены, чтобы жениться на мне. Я хорошо обеспечена и не… не безобразна. — ГолосАльты дрогнул. — Прокурор мог бы заставить меня дать свидетельские показания истолкнуть с присяжными… Он в порошок стер бы Хэмптона, если бы завладелписьмами.