Ну хорошо. Он просто боялся, вот что скрывалось за «крометого». За последние пять лет пострадала не только его литературная репутация, иотказ от «колес» и спиртного нисколько не помог, хотя Джонни очень на этонадеялся. В определенном смысле стало даже хуже. Джонни познал на себе, чемчревата трезвость: ты помнишь все, чего должен бояться. Он боялся, что доктор,засунув палец в задницу литературного льва, обнаружит не просто увеличениеразмеров предстательной железы. Он боялся, что доктор найдет простату черной ипораженной раком… как у Френка Заппы[15]. А если рак не притаился в простате,он может притаиться где-то еще.

Например, в легких, почему нет? Двадцать лет он выкуривалежедневно по две пачки «Кэмел», потом десять лет — по три пачки «Кэмел лайт»,словно «Кэмел лайт» могли чем-то помочь, прочистить бронхи, выгладить трахею,открыть залитые смолой альвеолы. Чушь собачья. Последние десять лет он не курилвовсе, ни обычные сигареты, ни сигареты с пониженным содержанием никотина, новсе равно до полудня не мог прокашляться, а иногда и ночью просыпался, зайдясьв кашле.

Или в желудке! Действительно, почему бы нет? Желудок такоймягкий, розовый, доверчивый, если уж где заводиться болезни, так только там.Джонни вырос в семье мясоедов. Причем бифштекс там предпочитали есть с кровью,ничего парового не признавали. Джонни любил острые соусы и жгучий перец. Он неуважал фрукты и овощные салаты и ел их, лишь когда его донимали запоры. Вот такон питался всю свою гребаную жизнь, не изменил этой привычке и сейчас исобирался и дальше есть только то, что ему нравится, во всяком случае до тогомомента, как его упекут в больницу и начнут кормить вкусной и здоровой пищейчерез пластиковую трубочку.

В мозгу? Возможно. Вполне возможно. Опухоль, а может (вот ужособенно веселая идея), и болезнь Альцгеймера, свойственная глубоким старикам.

В поджелудочной железе? Ну, по крайней мере тут всезакончится быстро. Экспресс-обслуживание, без задержки.

Сердечный приступ? Цирроз печени? Инсульт?

Скорее да, чем нет. Логичное предположение.

В многочисленных интервью Джонни выставлял себя человеком,не задумывающимся о смерти, но в душе-то понимал, что все это треп. На самомделе смерть ужасала его, и в результате он всю жизнь сдерживал своевоображение, которое постоянно рисовало ему различные варианты с неизбежнымфиналом. Поздно ночью, не в силах уснуть, он особенно живо представлял себеподкрадывающуюся к нему смерть. Отказываясь пойти к врачу, пройти обследование,не позволяя заглянуть внутрь своего организма, он, разумеется, не возводил преградуперед всеми этими болезнями, что могли точить или, возможно, уже точили его,но, держась подальше от докторов и их дьявольских приборов, Джонни обреталвозможность не знать. Точно так же можно не иметь дел с призраком, которыйпрячется под кроватью или шныряет по темным углам, если не выключать в спальнесвет. И ни один доктор в мире, похоже, не знал, что для таких людей, как ДжонниМаринвилл, лучше бояться, чем знать наверняка. Особенно если дверь в твойорганизм открыта любой болезни.

Включая СПИД, подумал Джонни, продолжая оглядывать пустыню.Он старался соблюдать осторожность. Во-первых, не трахался так часто, какраньше, сказывался возраст. Во-вторых, последние восемь или десять месяцевдействительно был осторожен, поскольку, как только он отказался от спиртного,исчезли провалы в памяти. А годом раньше, до того, как Джонни бросил пить, онпять или шесть раз просыпался рядом с совершенным незнакомцем. Всякий разДжонни поднимался и шел в ванную, чтобы взглянуть на унитаз. Однажды там плавалпрезерватив, то есть все обошлось. В других случаях — ничего. Разумеется, онили его дружок (дружок-подружка, так точнее) могли ночью спустить презерватив вканализацию, но где уверенность, что так оно и было? Особенно если ты допилсядо провала в памяти. А СПИД…

— Это дерьмо проникает внутрь и ждет, — констатировал Джоннии отвернулся от порыва ветра, припорошившего пылью его щеку, шею и болтающийсяконец. Последний уже с минуту прекратил делать что-то полезное.

Джонни тряхнул его и убрал в трусы.

— Братья, — обратился он к далеким, дрожащим в мареве горамголосом известного проповедника, — как сказано в Книге ефесян, глава третья,стих девятый, как бы ты ни прыгал и ни скакал, последние две капли падают вштаны. Так написано и так…

Он уже поворачивался, застегивая ширинку и произнося вслухслова главным образом для того, чтобы отогнать очередной приступ плохогонастроения (в последнее время эти приступы, словно стервятники, так и вилисьвокруг него), но вдруг застыл, замолчав на полуслове.

За его мотоциклом стояла патрульная машина, на крыше которойв ярком солнечном свете лениво перемигивались синие огни.

3

Идею, которая могла стать последним шансом ДжонниМаринвилла, подсказала ему его первая жена.

Нет, речь не шла о публикации его очередного опуса, тутпроблем не возникало. Он мог продолжать заниматься, чем занимался, пока емуудавалось: а) укладывать слова на бумагу; б) посылать их своему агенту.Достаточно один раз утвердиться в качестве литературного льва, чтобыобязательно нашелся издатель, который с радостью опубликует твои слова, дажеесли они лишь жалкая тень былого или просто полное дерьмо. Джонни именно в этомвидел самую отвратительную черту американского литературного сообщества: егочлены позволяли тебе болтаться в петле на ветру, медленно задыхаясь, в то времякак сами стояли вокруг с коктейлями в руках и хвалили себя за доброту,проявленную к бедному старикану.

Нет, Терри дала ему не последний шанс опубликоваться, онаподсказала Джонни, каким образом он может создать что-то значительное, оставитьпосле себя еще один след. Написать книгу, которая будет мгновенно исчезать сприлавков… а на что потратить причитающиеся ему денежки, он знал.

Более того, Терри понятия не имела, что натолкнула его настоль блестящую идею, поэтому Джонни мог не упоминать ее на странице,отведенной выражению благодарности, ежели у него не будет на то желания. Но онполагал, что скорее всего упомянет. Трезвость имела немало отрицательныхсторон, но она помогала человеку помнить о добрых деяниях других.

На Терри он женился в двадцать пять лет. Ей тогда исполнилсядвадцать один год, и она училась на первом курсе Вассара[16]. Колледж Терри таки незакончила. Их семейная жизнь продолжалась почти двадцать лет, Терри родилаему троих детей, все они давно выросли. Один, Бронуин, даже поддерживал с нимотношения. Остальные двое… ну, если они перестанут задирать нос, Джонни готовпротянуть им руку. Злопамятностью он никогда не отличался.