— Добрый день, патрульный. — Джонни посмотрел вниз изаприметил маленькое темное пятнышко у промежности джинсов. Как бы ты ни прыгали ни скакал, — подумал он, — последние две капли падают в штаны.

— Сэр, вам известно, что парковать транспортное средство нафедеральной дороге запрещено? — спросил коп, не поднимая головы.

— Нет, но я не думаю…

…что это может создать какие-либо проблемы на такойпустынной дороге, как федеральное шоссе 50, хотел закончить Джонни, тем самымпренебрежительным тоном, каким привык разговаривать с обслугой, но увиделнечто, заставившее его передумать: кровь на правом манжете и рукаве рубашкикопа, много крови, теперь уже засыхающей. Наверное, он только что убирал сдороги тушу большого зверя, лося или оленя, сбитого лихачом. Отсюда и кровь, иплохое настроение. А рубашку-то можно выкидывать. Такое пятно не отстирать.

— Сэр? — резко бросил коп.

Номер он уже записал, но продолжал смотреть на мотоцикл,сдвинув светлые брови, рот его превратился в узкую полоску. Коп словно не хотелвидеть владельца мотоцикла, и без того на душе тошно.

— Ничего, патрульный, — ровным, нейтральным голосом ответилДжонни. Действительно, зачем злить этого здоровяка, если у него и так выдалсяплохой день.

— Закон также запрещает справлять физиологическую нужду впределах видимости с федеральной дороги, — добавил коп, по-прежнему не поднимаяголовы, с блокнотом в одной руке и взглядом, остановившимся на задней номернойпластине мотоцикла. — Вы это знали?

— Нет, очень сожалею. — Джонни так и подмывалорасхохотаться, но он сдержался.

— А такой закон есть. Я собираюсь вас отпустить… — коппервый раз посмотрел на Джонни, и его глаза широко раскрылись, — …ограничившисьпредупреждением, но…

Он замолчал, а глаза его так и остались распахнутыми, словноу ребенка, мимо которого по улице шествует цирк с клоунами и акробатами. Такойвзгляд был Джонни не в диковинку, только он никак не ожидал увидеть его вНеваде. И самое поразительное, что так смотрел на него гигантский коп соскандинавскими корнями, который мог читать разве что «Шутки с вечеринок» в«Плейбое» да журнал «Оружие и амуниция».

Поклонник, подумал Джонни. В пустыне между Элии Остиномнаткнуться на почитателя своего таланта — это нечто.

Ему не терпелось поведать об этом Стиву Эмесу, с которым оннамеревался встретиться вечером в Остине. Черт, да он еще днем позвонит Стивупо сотовому телефону… если здесь есть сотовая связь. Скорее всего ее нет. Ктоставит в пустыне узловые станции? Правда, батарейка в его трубке полностьюзаряжена, он вчера подзарядил ее, но со Стивом не разговаривал после отъезда изСолт-Лейк-Сити. По правде говоря, не любил Джонни сотовых телефонов. Он неверил, что они вызывают рак, все это вымыслы желтой прессы, но…

— Святой Боже, — пробормотал коп. Его правая рука с залитымкровью рукавом поднялась к правой щеке. — Святой Боже.

— Что случилось, патрульный? — спросил Джонни, сумев такиподавить улыбку. В одном он ничуть не изменился: нравилось ему, знаете ли,когда его узнают. Господи, как же ему это нравилось.

— Вы… Джон Эдуард Маринвилл! — выдохнул коп. Он робкоулыбнулся, и Джонни тут же мысленно произнес: О, мистер полисмен, какие у васбольшие зубы. — Я хочу сказать, ведь это вы, правда? Вы написали «Радость»! И,о черт, «Песнь молота»! Я стою рядом с человеком, написавшим «Песнь молота»! —И вот тут коп особенно тронул Джонни: протянул руку и коснулся его кожанойкуртки, чтобы доказать себе, что писатель действительно стоит перед ним ипроисходит все это наяву. — Святой Боже!

— Да, я Джонни Маринвилл, — скромно признал Джонни (к этомутону он прибегал только в подобных случаях). — Хотя должен признаться, чтовпервые меня узнал человек, который видел, как я справляю малую нужду у обочиныдороги.

— Да забудьте вы об этом. — Коп схватил руку Джонни.

За мгновение перед тем, как их руки соприкоснулись, Джоннизаметил, что ладонь копа также в крови и его линия жизни и линия любви скрытыбуровато-красной пленкой. Джонни все еще улыбался, пока они жали друг другуруки, но чувствовал, что уголки его рта начинают опускаться. Кровь попадет наменя, думал он. А до Остина помыть руки негде.

— Вы же один из моих любимых писателей, — говорил коп. — Яхочу сказать, Господи, «Песнь молота» — это что-то потрясающее… Я знаю,критикам ваш роман не понравился, но что они понимают?

— Мало что, — согласился Джонни.

Ему очень хотелось, чтобы коп побыстрее отпустил его руку,но гигант, похоже, относился к тем людям, которые очень ценят непосредственныйконтакт. И Джонни чувствовал силищу копа. Если бы здоровяк захотел сжать емуруку, то любимый писатель копа отстукивал бы следующую книгу левой рукой, покрайней мере первые два месяца.

— Мало что, как это верно сказано! «Песнь молота» — лучшаякнига о Вьетнаме, которую я когда-либо читал. Куда до нее Тиму О'Брайену,Роберту Стоуну…

— Как приятно это слышать, большое вам спасибо. Коп ослабилхватку, и Джонни осторожно высвободил руку. Он хотел взглянуть на нее,посмотреть, много ли на ней крови, но решил, что момент неподходящий. Коп жезасовывал блокнот в задний карман брюк, не отрывая от Джонни широко раскрытыхглаз. Он словно боялся, что Джонни исчезнет, если он мигнет.

— А как вы здесь очутились, мистер Маринвилл? Господи! Я-тодумал, вы живете далеко на Востоке!

— Да, живу, но…

— И это неподобающее транспортное средство для… э… я долженпрямо сказать: для национального достояния. Вы хоть знаете, сколькомотоциклистов попадает в аварии? Я — волк и могу вам это сказать, потому чтокаждый месяц получаю циркуляры из Национального совета по безопасностидвижения. Один на каждые четыреста шестьдесят водителей транспортных средств.Звучит вроде бы обнадеживающе, но при этом надо помнить, сколько вообщеводителей каждый день попадает в дорожно-транспортные происшествия. Двадцатьсемь тысяч. Это уже совсем другое дело. Заставляет задуматься, так ведь?

— Да, — ответил Джонни, подумав при этом: Он сказал что-тонасчет волка или я ослышался? — Эта статистика очень даже… очень даже… — Оченьдаже что? Давай, Маринвилл, доводи фразу до конца. Если ты смог провести целыйчас с той сукой из женского журнала, а потом неприложиться к бутылке, уж кэтому-то парню подход ты найдешь. Он лишь тревожится за твою жизнь, ничегобольше. — Очень даже впечатляет.

— Так что вы поделываете в наших краях? Да еще на стольнебезопасном средстве передвижения?

— Собираю материал. — Взгляд Джонни упал на запятнанныйкровью правый рукав копа, но он заставил себя поднять глаза на его обожженноесолнцем лицо. Едва ли у этого парня могут возникнуть какие-либо трудности сводителями или нарушителями общественного порядка. Он кого угодно переломитпополам. А вот кожа у него неподходящая для этого климата.