Черноволосая женщина, Мэри, вновь замахнулась ружьем, но ужене столь решительно. Футболка с одной стороны вылезла из джинсов, и Ральфувидел на белой коже ярко-красные отметины. А уж на спине, в этом он несомневался, конфигурация прутьев точно отпечаталась такими же краснымиполосами.

Мэри несколько мгновений постояла с поднятой двустволкой,затем отбросила ее в сторону. Двустволка заскользила по полу к камере Дэвида.Мальчик впился в нее взглядом.

— Не трогай, сынок, — остановил его седовласый мужчина. —Она разряжена, пусть себе лежит.

Коп искоса глянул на Дэвида и седовласого, затем, широкоулыбаясь, посмотрел на женщину, прижавшуюся спиной к решетке. Отодвинув стол,он обошел его и пинком отбросил кресло. Протестующе заскрипели ролики, креслопокатилось к пустой камере рядом с Ральфом и Эллен. Коп обнял черноволосуюженщину за плечи. Смотрел он на нее чуть ли не с нежностью. Она же ответила емучерным от ненависти взглядом.

— Ты можешь идти? — участливо спросил коп. — Ничего несломано?

— Какая тебе разница? — выплюнула женщина. — Убей меня, еслихочешь, и покончим с этим.

— Убить тебя? Убить? — На лице копа отразилось искреннееизумление человека, который в жизни мухи не обидел. — Я не собираюсь убиватьтебя, Мэри! — Он прижал ее к себе, обвел взглядом Ральфа и Эллен, Дэвида иседовласого. — Господи, да нет же! Зачем мне убивать тебя, когда начинаетсясамое интересное.

1

Мужчине, физиономия которого украшала обложки журналов «Пипл»,«Тайм» и «Премьер» (когда он женился на актрисе с изумрудами), которыйпоявлялся на первой странице «Нью-Йорк таймс» (когда он стал лауреатомНациональной книжной премии[13] за роман «Радость») и на развороте «Взглядаизнутри» (когда его арестовали за избиение третьей жены, предшественницыактрисы с изумрудами), захотелось отлить.

Сбросив обороты двигателя, он остановил мотоцикл у самойобочины шоссе 50, ни на дюйм не съехав с асфальта. Хорошо, что шоссе пустынное,поскольку, к примеру, в Большом Бассейне[14] человеку ни за что не разрешатоставить мотоцикл на дороге, даже если он когда-то трахал самую знаменитуюактрису Америки и ходили разговоры о его выдвижении на Нобелевскую премию вобласти литературы. Но если кто и пытался, то водитель первого же грузовикапочитал за честь поддеть мотоцикл бампером, чтобы тот покатился кувырком. Апопробуйте поднять семисотфунтовый «харлей-дэвидсон», особенно если вампятьдесят шесть лет и вы не в лучшей форме. Просто попробуйте.

Я бы не смог, подумал мужчина, глядя на красно-кремовый«харлей-софтейл», городской мотоцикл с превосходными обводами, и вслушиваясь вмерное постукивание двигателя. Из других звуков до его ушей долетали лишьзавывание горячего ветра пустыни да скрежет песка по кожаной куртке, купленнойв нью-йоркском универмаге «Барни» за тысячу двести долларов.

В этой куртке его собирался заснять гомик-фотограф изжурнала «Интервью», если, конечно, такой журнал существовал.

Думаю, эту часть мы опустим, не так ли?

— Я не возражаю, — ответил на незаданный вопрос мужчина,снял шлем, положил его на седло «харлея» и потер щеки, такие же горячие, какветер, да вдобавок еще и обожженные, подумав при этом, что никогда еще он неиспытывал такой усталости и безысходности.

2

На негнущихся ногах литературный лев спустился с невысокогооткоса и отошел на несколько шагов. Его длинные седые волосы падали на плечи ина воротник кожаной куртки, чуть поскрипывали сапоги, также купленные в«Барни». Он посмотрел направо, налево: дорога была пуста. В миле или двух кзападу на шоссе что-то стояло, то ли грузовик, то ли кемпер, но, если там ибыли люди, без бинокля они едва ли смогли бы увидеть, что великий человексправляет малую нужду. А если и увидят, то что такого? В конце концов без этогоникто не может обойтись.

Джон Эдуард Маринвилл, которого в «Харперс базар» назвали«писателем, каким всегда хотел быть Норман Мейлер», про которого Шелби Футоднажды написал, что он «единственный ныне здравствующий американский писательмасштаба Джона Стейнбека», расстегнул ширинку и вытащил природную самописку.Мочевой пузырь у него чуть ли не лопался, но почти минуту он простоял с сухимкрантиком в руке.

Наконец полилась моча, и устилающие землю сухие, пропыленныелистья мескитового дерева заблестели зеленым.

— Восславим Иисуса, спасибо тебе, Господи! — проревелмужчина голосом Джимми Суэггарта. Этот трюк всегда пользовался успехом навечеринках. Однажды Том Вулф так зашелся смехом, когда он заговорил голосомизвестного евангелиста, что Джонни даже забеспокоился, не хватит ли ударколлегу по перу. — Вода в пустыне, это ли не чудо! Хеллоу, Джулия!

Он иногда думал, что именно эта его трактовка «аллилуйи», аотнюдь не ненасытная страсть к выпивке, наркотикам и молодым женщинам побудилазнаменитую актрису столкнуть его в бассейн во время пресс-конференции в отеле«Бел-Эйр», на которую он явился вдребезги пьяный, а потом отбыть вместе сизумрудами.

Закатываться его звезда начала раньше, но тот инцидент сталотметкой, миновав которую этот закат уже не мог остаться незамеченным широкойобщественностью. У него не просто выдался плохой день или плохой год, вся жизньвошла в черную полосу. Фотография Джонни, вылезающего из бассейна в беломкостюме, с широченной пьяной улыбкой на лице, появилась в специальном выпуске«Сомнительные достижения», выпущенном журналом «Эсквайр». Потом о немнеоднократно писал «Спай», журнал, который любил потрясти грязное бельишкобывших кумиров.

Но в тот день, когда Джонни стоял лицом на север и писал,отбрасывая вправо длинную тень, эти мысли жалили его не так больно, как обычно.И уж точно не так, как в Нью-Йорке. Пустыня настраивала на более мажорный лад.Джонни видел себя литературным Элвисом Пресли, состарившимся, потерявшим форму,но все равно участником тусовки, хотя ему давным-давно следовало сидеть дома. Азначит, не так уж все и плохо.

Он расставил ноги пошире, чуть наклонился, отпустил пенис иобеими руками начал массировать поясницу. Ему как-то сказали, что благодарямассажу обеспечивается максимальное опорожнение мочевого пузыря. У негосложилось впечатление, что так оно и есть, но Джонни знал, что ему придется ещераз справить малую нужду, прежде чем он прибудет в Остин, который был следующейего остановкой на долгом пути в Калифорнию. Простата у него, конечно, не такая,как раньше. Джонни понимал, что надо бы ее проверить, да и не только ее, новообще пройти полное обследование всех внутренних органов. Надо бы, но, сдругой стороны, кровью он не писает, а кроме того…