это та личность, которому он целиком и полностью безраздельно принадлежит». Следуя правилам конспирации, как считал Калинин, Тарасов старался завуалировать эту связь, принялся совать Калинину «безобидные» письма Евдокимова. «В них, конечно, ничего не было»[1052].

Мотив связи с оппозиционным центром прозвучал в выступлении Новаковского: «Эта группа действовала в продолжение ряда лет, имела связь с Ленинградом, Москвой, люди ездили взад, вперед, возили письма, разговаривали, подготавливали, скапливали силы, сохраняли кадры». Новаковскому вторил Калинин: «В нашей организации обнаруживается связь этих людей с зиновьевской группой оппозиции Ленинграда и Москвы, что эта связь проходит через Евдокимова, что это совершенно несомненно, потому что Тарасов и Евдокимова не прекращали переписку с Евдокимовым – это понятно. Между прочим, ни одного документа, письма Евдокимова не представила, говорит, что она их уничтожила. Мне кажется, что нет никакого смысла уничтожать личные письма, если там нет соответствующих указаний, установок и проч. Очевидно, эти указания и установки были». Логика здесь все та же: сказанное возможно и логично – следовательно, верно, и поэтому объективно обязано было реализоваться[1053].

Куда ни глянь – везде Калинин видел оппозиционеров: «Мне кажется, что эта группа Нарыкова, Батикова, возможно, еще целый ряд людей есть. Это довольно тесная группа. <…> Я хотел через Тарасова попасть к кому-нибудь из этих людей, это дело не удалось. Я хотел к Нарыкову попасть – Тарасов мешал». (Алексей Иннокентьевич Нарыков работал помощником главного строителя по планированию.)

Когда какое безобразие на цехе, нужен Тарасов, Тарасова нет. Звоним Нарыкову, у Нарыкова сидит Тарасов. Я хотел проникнуть к Нарыкову, узнать поближе, мне это дело не удалось. Дальше квартиры Тарасова <…> я никуда попасть не мог. Иногда, если ночью заходил, выпивали люди, но не настолько, чтобы после этого трудно развязать языки. Поэтому, мне кажется, Батиков, Нарыков, Оскольский <…>

Голос с места: Шадрин?

Калинин: Шадрина я никогда не встречал <…>

Голос: Зуев?

Калинин: Зуева я даже в лицо не знаю[1054].

Шадрин и Зуев. Зуев и Шадрин. Годом ранее главного энергетика металлургического завода Михаила Васильевича Шадрина хвалил Франкфурт. Сергей Миронович отмечал, что Шадрин построил ЦЭС в рекордно короткие сроки, проявив чудеса производственного героизма. С тех пор выяснилось, однако, что можно было строить еще быстрее и дешевле.

Горкомовское руководство ставило Шадрину в вину, что он осторожничал, не верил в чудеса. «Товарищи, которые давно работают на площадке, помнят громадную борьбу организаций не только ЦЭС, но и заводской парторганизации в 1931 г. при пуске ЦЭС» – центральной энергетической системы предприятия. «Человек вступил на путь того, что пускать ЦЭС с громадными недоделками нельзя, потому что это приведет дело к срыву, во всяком случае, принимая все для того, чтобы пуск ЦЭС оттянуть, и по этой линии нужна была очень упорная борьба вплоть до того, чтобы оценить совершенно отчетливо его поведение, как оппортунистическое поведение. И несмотря на эту отчетливую оценку Шадрин оставался до последнего на своей позиции». Как хозяйственника, его обвиняли в саботаже. «В отношении его партийности – кому-кому в парторганизации ЦЭС доставалось очень много, и требовалось много труда, чтобы сработаться с Шадриным». Ну а инженер Зуев? «Точно также и с Зуевым». «Что характерно для них? Характерно, что они с точки зрения партийной неактивны, и больше того нужно сказать, что в этом отношении партийности очень мало».

Саботаж Шадрина «прошляпили» раз, затем еще раз. При обсуждении его лица на чистке «присутствовало много народу не из нашего коллектива, а врачи, педагоги и другие лица. Все они выступали за него, расхваливали его работу и т. д. Выступал один рабочий против Шадрина, его просмеяли, а он был прав!» Как проигнорировали, что у отца Шадрина когда-то было крупное хозяйство: держал до 200 голов скота, а жена у него – «дочь крупного торговца»? О Шадрине тепло вспоминали в зиновьевских кругах Ленинграда. «Где находятся и работают люди, с которыми [ты] совместно участвовал в фракционной работе в студенческие годы?» – спрашивал Евдокимов у Дмитрия Ширяева, о чем тот свидетельствовал ленинградскому отделу НКВД. Шадрин все еще в Сибири, отвечал Ширяев. В 1932 году осенью Ширяев по поручению Евдокимова специально связался с начальником строительства Шатурской ГРЭС Петром Антоновичем Залуцким по вопросу о переводе зиновьевца Шадрина на работу из Кузнецкстроя в Москву. Последний раз Ширяев виделся с Шадриным в начале 1934 года, когда тот «заходил ко мне на квартиру» по приезде в командировку в Ленинград. Шадрин «…откровенно <…> делился со мной своими антипартийными настроениями, и мы вместе осуждали Центральный Комитет ВКП(б) за игнорирование и недопущение в руководящие органы бывшего ленинградского руководства – Зиновьева, Евдокимова, других. В беседах с Шадриным мы приходили к выводу, что ЦК ВКП(б) фактически использует отдельные лозунги и положения оппозиции при разрешении хозяйственных проблем, в частности, по сельскому хозяйству»[1055].

Феоктист Тимофеевич Зуев, о котором специально спрашивали Калинина, был важным сибирским кадром, выпускником Томского технологического института. Впрочем, не без пятна: в 1927 году он два раза голосовал вместе с Кутузовым, обвинял томских вождей в аппаратном гнете. Скорее всего, Зуев знал и Тарасова. Отделался он тогда строгим выговором. Позже, в 1935 году о нем будет сказано: «Зуев, как бывший троцкист-зиновьевец, имеет тягчайшее политическое преступление перед нашей партией, это его обязывало во всей своей деятельности доказать перед партией преданность ленинско-сталинской политике, путем активнейшей непримиримой борьбы с троцкистско-зиновьевскими подонками, выходками партии, двурушниками».

Вместо такой активной борьбы Зуев, будучи вместе с Шадриным в парторганизации теплоэлектроцентрали Кузнецкого металлургического комбината, «игнорировал парторганизацию», к партийным решениям парторганизации «относился пренебрежительно, от партнагрузок категорически отказывался, ссылаясь на свою загруженность»[1056]. Зуеву дали оклад 1100 рублей, но за что ему платят по такой ставке? «Зуев ценности не представляет, и по возвращении из отпуска его можно уволить, – заявил Попов 3 октября 1935 года. – Контрреволюционеры-оппозиционеры за границей используют все наши недостатки в таком виде, в каком не могут представить себе даже белогвардейцы». Зуев вполне мог их информировать о трудностях в соцстроительстве. «Партийной организации нужно бдительно следить за тем, чтобы на ТЭЦ не проникали лица с контрреволюционными целями»[1057].

В партком поступило заявление, что, «занимаясь в кружке по истории партии, Зуев никогда по-деловому и по партийному к занятиям не готовился. Больше того, как инженер, политически грамотный, почти никогда по самым актуальным вопросам нашей партии не выступал, <…> не показал <…> своего отношения к контрреволюционным последышам». Делая вид, что он перековался в сталинца, на партсобрании ячейки теплоэлектростанции годом ранее Зуев нападал на Шадрина: «Шадрин многое сделал для ТЭЦ, и этого отнять от него никто не сможет, но с политической частью