Тем не менее приказ выполнен не был: назначенный на должность командующего Приамурским военным округом А. Я. Лапин не сработался – из‐за трений с Военным советом округа – с Б. Н. Мельниковым и П. П. Постышевым и распоряжением и. о. главкома НРА Серышева был отозван в Читу. Нахождение во главе Приамурского округа бывших партизанских вожаков располагало к покровительству буйным повстанцам, а Серышев, воспользовавшись отсутствием Блюхера, смог добиться отзыва Лапина. Настоять на своем Блюхер, имея такого заместителя, не смог[2518].

Специальная комиссия Дальбюро ЦК РКП(б), прибывшая в Благовещенск 13 сентября того же года, вскрыла огромные хищения золота и других ценностей партизанскими вождями. Конечно, золото через военно-большевистскую верхушку уходило за границу не только в Амурской области, но та, судя по всему, была самым коррумпированным регионом ДВР. Приведенные далее примеры с переводом валютных вкладов за рубеж высшей номенклатурой области и ее прямая причастность к организации изготовления фальшивых китайских банкнот[2519] подтверждают это очень наглядно.

Ситуация в Амурской области не контролировалась, и заместитель секретаря Военсовета НРА ДВР сообщал 18 ноября заместителю комвойсками Приамурского военного округа Б. Н. Мельникову, что партизанские отряды «производят насилие над населением», в связи с чем заместитель главкома Серышев распорядился издать категорический приказ о разоружении всех партизанских отрядов в данной области[2520]. Но этот приказ, очень запоздавший, был трудновыполним, поскольку отряды, ставшие просто бандитскими шайками, разбрелись по тайге, занимаясь грабежами населения. Поэтому властям ДВР даже пришлось вскоре распустить не только отряды, но и неизлечимо пораженную партизанщиной Амурскую областную парторганизацию.

Расследовать партизанские делишки было опасно. Амурские чекисты в декабре того же 1921 года сообщали: «В районе города Свободного группируется шайка партизан бандита ИВАНОВА численностью около 84 человека. Командированный в область сотрудник ГПО тов. ГОЛЬЦОВ по дороге убит неизвестными… признаков грабежа не оказалось…»[2521] В начале 1922 года представители партизанской вольницы, открыто грабившей население, атаковали политического эмиссара Амурской области и начальника Восточного фронта Е. А. Трифонова, который в декабре 1921 года по инициативе Блюхера сменил такого покровителя партизан, как М. А. Трилиссер. На Трифонова жаловались привыкшие к бесконтрольности милиционеры, таможенники, государственные контролеры и чекисты: он резко конфликтовал с Госполитохраной, создал комиссию по контролю за товарами на железной дороге и в речном порту, за растрату привлек к ответственности управляющего таможенным округом. А И. А. Стручкова, начальника облотдела ГПО, обвинил в укрывательстве местных бандитов, воровстве пушнины, убийстве китайского гражданина и преобладании в ГПО Амурской области уголовного элемента, которого насчитывал до 80%[2522]. Однако в августе 1922 года, оставшись без поддержки властей ДВР, Трифонов под давлением местного нобилитета покинул Благовещенск.

Таким образом, даже решительному Трифонову мало что удалось сделать. Летом 1922 года глава правительства ДВР Н. Матвеев констатировал, что в Амурской области изобилие представителей номинального начальства: областной эмиссар, областное управление ДВР, а реальной власти почти нет, процветают бандитизм и самосуды. Банды дезертиров грабили население, угоняли скот; хунхузы опустошали прииски и приграничные селения. В низовьях Амура со времен тряпицынщины активно действовали многочисленные банды, исправно пополнявшиеся дезертирами, уголовниками и безработными[2523].

Характеризуя июль 1922 года, сводка Информчасти ГУ ГПО ДВР сообщала: в Амурской области суд, милиция, воинские формирования «…и все остальные учреждения поставлены таким образом, что у населения создается впечатление, что вся правительственная власть направлена на создание и укрепление исключительно одного беззакония. На этой почве появились самосуды населения в отношении отдельных лиц». Облкомиссар даже представил правительству проект создания областных и районных ЧК на месяц-полтора для борьбы с бандитизмом и самосудами, но Дальбюро ЦК этот проект отвергло[2524].

П. М. Никифоров, доложивший в Дальбюро ЦК о результатах проверки Амурской области, сделал шокирующий вывод о необходимости распустить областную организацию РКП(б), которая потеряла связь с коммунистами и не ведет никакой работы. У населения партия не пользуется никаким авторитетом, сами коммунисты боятся выступать на митингах. Дальбюро решило учредить в области губревком и временное партбюро. Но и роспуск партийной организации не помог: в конце 1922 года Амурская область была, с точки зрения цитируемого ниже чекиста И. П. Павлуновского, территорией абсолютной анархии – и среди силовиков, и в партийно-государственном аппарате, и в широких массах[2525].

Власть ДВР являлась номинальной повсюду. О ситуации в Забайкалье как о близкой к критической докладывал в январе 1922 года член ЦКК Булычёв. Партизаны отказывались от мобилизации, заставляя выдавать им документы о призывных льготах по семейному положению. Население не платило налогов, не желало участвовать в выборах, повсеместно, уничтожая хлеб, варило самогон. Милиция, набранная зачастую из повстанцев, бездействовала, а следователи под давлением партизан и за взятки освобождали арестованных, из‐за чего процветали грабежи и убийства[2526]. Приамурский облотдел ГПО летом 1921 года характеризовал милицию как «в полном смысле пьяную банду с уголовным оттенком…»[2527], в точности повторяя прозвучавшую тогда же оценку своих подчиненных начальником Сибмилиции И. С. Кондурушкиным.

Номенклатура ДВР, состоявшая, особенно в силовом блоке, сплошь из бывших повстанцев, считала революционное беззаконие и анархию естественным состоянием. Известный командир партизанского отряда В. Е. Сержант в 1921 году работал во главе читинской гормилиции и широко арестовывал военнослужащих, что было запрещено делать без ведома Военного совета НРА ДВР. В декабре того же года главком НРА и военный министр ДВР В. К. Блюхер жаловался правительству на самоуправство Сержанта: тот не только «вел себя дерзко, развязно, вызывающе, благодаря чему создалось впечатление, что права Председателя Военного совета, Главкома и Военного министра [Блюхера] равны с правами Начальника городской милиции…», но и публично заявлял, что если военный суд освободит арестованных милицией, то он, Сержант, снова посадит их в тюрьму[2528]. Так нагло Сержант вел себя потому, что чувствовал поддержку, которую партизанщина – основа милиции и НРА – получала со стороны ряда членов Дальбюро ЦК.

В конце 1921 и с февраля 1922 года Хабаровск переживал полосу бандитско-партизанского террора. Хозяевами города, отбившими его 14 февраля у белых, фактически были военные из партизанской НРА. В результате ситуация с полным отсутствием законности достигла там такой остроты, что пришлось вмешаться верхам. Комиссия в лице члена Дальбюро ЦК РКП(б) В. А. Масленникова зафиксировала в столице Приамурья колоссальный уровень преступности: постоянные грабежи, убийства, ночные налеты, причем грабежи «поражали организованностью, нахальством, удивительной осведомленностью». Военный совет Восточного фронта ДВР постановил сменить чекистско-милицейские органы Хабаровска: были сняты начальник облотдела ГПО М. Максимов, начальник гормилиции Кокевич, инспектор облмилиции Гнатенко, начальник угрозыска Макаров. При этом последний, возмущаясь снятием за отсутствие борьбы с преступностью, прямо