Произошло что-то неописуемое.

Каким-то чудом она… перенеслась.

Мгновение назад трещины зияли перед ней.

И вот уже остались позади.

А когда она вложила больше энергии…

Переместилась снова.

И ещё.

С каждым разом всё дальше.

А ускорение только придавало новых сил.

И вдруг оказалось, что Лоумнор уже позади.

Она бежала по пустыне, вздымая на бегу тучи песка.

Значит, можно использовать левитацию…

А может, и не надо.

Мозг захлестнуло новой волной тепла, подгоняемой ликованием свободы и спасения, и Софи дала волю этой энергии, твердя Кифу: «Не бросай меня, не бросай, не бросай». Вдруг мир впереди дал трещину, и она ринулась в пустоту.

– К счастью, он жив, и состояние стабильное, – успокоил Элвин, щелчком пальцев сотворяя вокруг туловища Кифа светящуюся сиреневую сферу.

Действительно хорошая новость.

Софи радовалась каждому удару сердца, каждому вдоху и выдоху, хотя и то и другое до сих пор слишком частило.

А ещё была безмерно счастлива, что Булхорн не обращал на них ни малейшего внимания. Когда Софи ввалилась в здравпункт и передала Кифа Элвину, банши даже ухом не повёл.

Только…

– А в чём подвох? – спросила она, обхватывая руками колени и сворачиваясь тугим комочком.

Заметив, что после такой бешеной гонки она просто валится с ног, Элвин уложил её на соседнюю с Кифом кушетку и, само собой, проверил, нет ли каких травм.

Но с ней всё было в порядке.

Не о чем беспокоиться.

Вот только Киф так и лежал, уставясь остекленевшим взглядом в пустоту, а когда она попыталась прислушаться к его мыслям, обнаружила лишь унылое безмолвие.

– К сожалению, я понятия не имею, что с ним происходит. – Элвин провёл рукой по лицу и поправил радужные очки. – Никогда не слышал о процедурах, что ты описала. То есть… понятно, леди Гизела пыталась повлиять на способности с помощью элементов стихий. И подозреваю, магсидиан и эфиртин она использовала вместо чистого теневого потока и квинтэссенции, потому что в таком виде считала элементы более… так сказать, естественными, ведь при образовании минералов они сливались с землёй. Между прочим, разумный выбор, наверное, поэтому я не наблюдаю никаких следов эха.

– Совсем? – подскочила Софи.

Она хорошо помнила, как тяжело было избавляться от эха. А если Кифу не придётся через это пройти…

– Видишь? Ещё одна хорошая новость.

– Да уж, – попыталась она выдавить улыбку.

Но заметила, как с каждой новой светящейся сферой вокруг Кифа всё больше хмурился Элвин, всматриваясь сквозь очки.

Сначала голубая.

Потом красная.

Оранжевая.

Жёлтая.

Зелёная.

А Киф продолжал смотреть в пустоту.

– Он в коме? – спросила Софи.

Элвин покачал головой.

– Скорее всего, его сознание спряталось, потому что в организме происходят перемены.

– Перемены? – повторила Софи, ненавидя слово.

– В общем… судя по изменениям на клеточном уровне, его организм как-то преображается.

– Ну здо́рово, – буркнула Софи, с новой силой возненавидев это слово.

Перед глазами так и мелькали обрывки кошмаров, подсмотренных в сознании Кифа… тех самых, что слишком смахивали на «доктора Джекилла и мистера Хайда».

– Но-но, полегче, мисс Паникёрша. Между прочим, точно такие же изменения наблюдаются при пробуждении способностей у одарённых. Подозреваю, что у Кифа проявится что-то доселе невиданное.

Это уже было не так страшно… и совпадало с рассказами Алвара.

Но…

– И что же? – спросила она.

– Пока не очнётся, вряд ли узнаем.

Софи вздохнула, стараясь сдержать слёзы, но глаза её не послушались.

– Как только мать может такое творить с собственным сыном! Бесит просто.

Элвин сел рядом с ней на кушетку и протянул мягкий носовой платок.

– Вообще-то всякие задушевные беседы и пламенные речи не по моей части, так что не суди строго, ладно? Не надо забывать, что мы постоянно меняемся. С каждым прожитым днём, каждым новым знакомством, каждым переживанием, приятным или нет. Только так мы становимся самими собой, обретаем уникальный образ мышления, учимся принимать решения. А перемены – двусторонний процесс: само событие и наша ответная реакция. Так что да, Киф… изменится, как и мы с тобой, и все, кому небезразличен наш любимый Сребровласый Повелитель. Но это лишь событие. А нам придётся решать, как к нему отнестись. И, насколько я знаю Кифа, он найдёт способ стать ещё неотразимей. Уж поверь, Софи, ничто на свете не помешает Кифу Сенсену остаться самим собой. Вспомни, сколько всего он уже пережил.

Пожалуй, лучшего довода и не придумаешь.

Киф не сломался после чудовищных предательств, долгих лет унижений и обмана.

И несмотря ни на что оставался самим собой до последней мысли, пока не затихло сознание.

Просто устал.

И тут ей пришла в голову одна мысль:

– Может, ему успокоительное дать?

Элвин схватился за сердце, потом развернул Софи лицом к себе и окружил её голову оранжевой сферой.

– Так, а ну признавайся, кто ты такая и куда делась Софи Фостер, противница снотворного?

– Я же не себе прошу, – заявила ему Софи. – Просто после всего пережитого Кифу страшно хотелось спать, а это состояние на сон никак не похоже.

– В каком-то смысле это сон, но не совсем. Что-то вроде сонного бодрствования. Да, я понимаю, что в этих словах есть противоречие, но по-другому объяснить не могу. А поскольку я смутно представляю себе, что с ним происходит, то не считаю нужным вмешиваться. Думаю, лучше пристально за ним наблюдать, и пусть всё идёт своим чередом.

– Погоди, так ты ему совсем никаких лекарств не дашь? – удивилась Софи. – Даже болеутоляющих?

– Насколько я вижу, ему не больно. И повторюсь, предпочитаю не вмешиваться.

Софи выскользнула из его рук и снова свернулась в комочек.

– Выходит… зря я его сюда тащила?

– Скажешь тоже! Ну спасибо, – фыркнул Элвин.

– Прости, просто… Я бросила остальных в Лоумноре, чтобы спасти Кифа…

– И ты ему очень помогла.

– Ага, только… разве стоило ради этого бросать друзей в одиночку сражаться с целой армией дворфов? Хотя, если честно, от меня и толку особого нет. Да что там, вообще никакого.