— Яду ему! Дайте ему скорее яду! — зарычала она,впадая в экстаз, который скорее напоминал исступленный бред.

— Ну уж черта с два! — откликнуласьКлервиль. — Прежде пусть эта скотина прочистит нам задницы.

В этот момент Дюран испустила жуткий вопль, и все ее членысудорожно напряглись, потом она бешено забилась в конвульсиях и сбросила мне врот — ибо я в тот момент облизывала ее — такое количество спермы, что горячаяжидкость не уместилась в нем и перелилась через край.

Через минуту Дюран пришла в себя и, отшвырнув юношу,процедила сквозь зубы:

— Он еще целенький. Не давайте ему кончить, пока ненасладитесь вволю.

Мой зад оказался первым, и в него содомит извергнул своесемя, доведенное до кипения в раскаленных потрохах колдуньи. И я, чувствуя, какразливается внутри горячая жидкость, глотала сладкий нектар, все ещевыливающийся из влагалища Дюран, чей анус в это время облизывала моя подруга.После этого мы поменялись с ней местами, и пока юноша содомировал ее, колдуньязаставила его проглотить смертельный яд. Не успел он покинуть задний проходКлервиль, как у него начались судороги, так что он погиб на боевом посту, чтопривело мою подругу в неописуемый восторг, настолько дикий, что я испугалась,как бы она не отправилась вслед за своим содомитом.

— Клянусь Всевышним, — заявила блудница, —вместе с его спермой я приняла в себя и его душу. Вы не представляете себе, какразбух член этой твари, когда начал действовать яд, тем более невозможнопредставить, какое я испытала блаженство.

О, сластолюбивые женщины! Попробуйте отравить мужчину в тотмомент, когда он совокупляется с вами, пока член его еще находится в вашеманусе или в вашем влагалище, и вы познаете это неземное блаженство. Нам стоилобольших трудов извлечь орган мертвого юноши из прямой кишки моей спутницы, акогда это нам удалось, мы увидели, что смертельная агония не помешала емуиспытать оргазм.

— Этого я и хотела, — удовлетворенно заметилаКлервиль. — Разве я не говорила вам, что он одновременно отдаст мне своюдушу и свою сперму?

Мертвое тело убрали из комнаты, и хозяйка выставила переднами коробочки с ядами третьей категории.

Среди них мы увидели королевский яд, тот самый, который вовремя царствования Людовика XV стал причиной смерти многих членов его семьи;здесь были отравленные стрелы и шляпные булавки, вещества, составленные иззмеиного яда и известные под названием «куркуру», «кокоб» и «аймороу», а такжеяд «польпо», названный так по имени рептилии, живущей на северо-западе далекогоЮпатана.

— Я смешиваю его с сердечными каплями или с микстурами,способствующими пищеварению, — объяснила Дюран, — в пропорции поодной капле на пол-литра, это вполне достаточная доза; по своему опыту я знаю,что он никогда никого еще не подводил. Хотите испытать его действие?

— Непременно, — заявила я. — Будьте уверены,что мы никогда не откажемся от такого предложения.

— Кого бы вы хотели принести в жертву?

— Симпатичного молодого мужчину, — не задумываясь,отвечала Клервиль.

Дюран позвонила в маленький колокольчик, и перед намипредстал юноша лет восемнадцати, прекраснее, чем предыдущий, и такого жежалкого вида.

— Может быть, вы хотите, чтобы Альзамор содомировалего?

— Великолепная идея!

Снова в комнате заклубился дым, и из него вышел наш сильф.

— Займись мальчишкой, — приказала емухозяйка. — Эти дамы желают испытать на нем настойку «польпо».

— Погодите, — остановила ее Клервиль, — пустьподопытный в это время содомирует меня.

— А что будем делать мы с мадам Дюран?

— Ты, Жюльетта, можешь щекотать языком задний проходАльзамору, я лягу на нашу милую хозяйку, и она будет сношать меня своимклитором, а когда увидит, что мальчишка близок к оргазму, вольет ему в ротрюмочку снадобья, которое мы собираемся опробовать.

Все происходило так, как хотела Клервиль, вплоть до тогомомента, когда юноша проглотил напиток: яд едва не вывернул его наизнанку, инам пришлось отойти в сторону. Мы предоставили середину комнаты умирающему ивозобновили свое занятие: Альзамор ласкал Клервиль, а я сплелась в объятиях сДюран; ее умелые и чуткие пальцы осыпали меня восхитительными ласками иобследовали все самые укромные уголки и потаенные полости моего тела, а еегорячие губы не уступали в ловкости и нежности ее рукам.

Тем временем наш подопытный стоял посреди комнаты,пошатываясь как пьяный, и постепенно погружался в жуткое оцепенение; яд оказална его мозг настолько жестокое действие» что мальчик начал взвизгивать ибормотать, как будто про себя, что его голова наполняется кипящим маслом; заэтой стадией последовала другая, еще более ужасная: все его тело начало опухатьна наших глазах, лицо сделалось мертвенно-бледным, глаза вылезли из орбит, ивскидывая руки как тонущий в море человек, бедняга осел на пол и продолжалбиться и бороться с невидимым врагом. А в это время, окружив его, мы вчетверомликовали и извергали из себя плоды самой гнусной на свете похоти.

— Для меня это одна из самых восхитительныхстрастей, — сказала Клервиль, — и я никогда не смогу противиться ей.До конца своей жизни я буду использовать любую возможность, чтобы испытатьтакое блаженство.

— И вы можете ничего не опасаться, — добавила Дюран, —так как отравление — надежный и безопасный способ убийства: не остается никакихсвидетелей. Откуда здесь взяться уликам? Пусть даже по следу бросится самыйопытный врач, все его искусство окажется бессильным перед этой тайной;последствия яда неотличимы от признаков естественных кишечных заболеваний. Вамдостаточно только твердо стоять на своем и начисто отрицать свое участие.Словом, такие преступления всегда остаются безнаказанными. До тех пор, пока необнаружится ваш мотив убийства, вам нечего опасаться.

— Продолжай, искусительница, продолжай, — сулыбкой заметила Клервиль. — Глядишь, в одну прекрасную ночь явоспользуюсь твоими советами и опустошу весь Париж.

Дюран произнесла какое-то заклинание, и сильф испарился.

— Теперь пойдемте в сад, — сказала она и добавилаизвиняющимся тоном, — правда, боюсь, что там особенно нечего смотреть:прошлой зимой стояли такие сильные морозы, что большая часть моих растенийпогибла.

Сад, угрюмый и сильно затененный, напоминал собой кладбище;под высокими раскидистыми деревьями росли редкие растения невзрачногосероватого цвета. Любопытство привело нас в дальний уголок, где мы заметилисвежевзрыхленную землю.

— Очевидно, здесь вы и прячете плоды своихпреступлений? — спросила Клервиль.