Председатель Собора, кардинал Чезарини, в пространной и пылкой речи высказал мысль, что разногласия между Римской и Восточной церквами носят формальный характер и оснований для раскола в действительности нет. А потому следует без промедления приступить к объединительному Собору, положительный итог которого, безусловно, всколыхнет все христианские государства и послужит сигналом нового крестоносного движения, которое принесет смерть сарацинам.

Ответ кардиналу поручено было произнести Исидору. Поддерживая высокий стиль, взятый Чезарини, игумен подтвердил, что, по его мнению, раскол Церквей действительно вызван ничтожными причинами. Без всякого стеснения Исидор поведал о том бедственном положении, в котором оказалась его родина, некогда блистательная Византия. «Несчастная нация, и все же она покрыта славой и сильна духом!» – восклицал Исидор.

Затем Исидор вполне обоснованно назвал причиной унии и бедственного положения своей родины смуту и раздоры, которыми была полна жизнь Западной Европы, имея в виду в первую очередь Столетнюю войну. «Не так много цветущих мест, – сказал он, – довелось увидеть нам на пути, ведущем во Францию. Теперь же мы понимаем, что они гибнут в результате бесконечной британской войны, в которой два великих христианских государства движутся навстречу гибели»[1026].

После предварительных речей началось обсуждение возможной унии. Обе стороны согласились с тем, что самым правильным было бы созвать Вселенский Собор. Византийцы по традиции предлагали Константинополь, латиняне считали наилучшим организовать Собор в Базеле. В качестве моральной компенсации латиняне вызвались возместить финансовые расходы греческой делегации. После этого, как казалось, все затруднения были преодолены. А потому 7 сентября 1434 г. на торжественном собрании в местном кафедральном храме был прочитан декрет «Sicut pia mater», текст которого был утвержден всеми присутствующими латинянами и клятвенно заверен греками. После этого канонику Симону Фрерону из Орлеана было поручено уведомить папу о принятом решении.

Велико было изумление Евгения IV, когда до него дошли эти известия! Однако, поразмыслив, он решил, что само Провидение дает ему великолепный шанс решить все проблемы разом. Правда, оставалось еще несколько принципиальных вопросов, например, об источниках обеспечения путевых расходов греческой делегации. Так или иначе, но 15 ноября 1434 г. понтифик отправил в Базель новое послание, в котором обещал присоединиться к его решению, если оно останется неизменным. Правда, дата начала Вселенского Собора всеми заинтересованными лицами все время варьировалась по разным обстоятельствам. Наконец, предварительно договорились о его созыве в 1437 г.[1027]

Начались организационные мероприятия, среди которых едва ли не главенствующим являлся сбор средств для проведения объединительного Собора. С этой целью, а также для решения иных вопросов отцы Базельского собора отправили в Константинополь магистра ордена доминиканцев Иоанна Рагузского (1380—1443), который в сопровождении трех византийских посланников 24 сентября 1435 г. прибыл в Константинополь после 3месячного путешествия. Уже 2 октября он был принят императором, а на следующий день – патриархом. К сожалению, верительные грамоты, предоставленные магистром, были написаны не вполне корректно – в них буквально говорилось, что после преодоления нового раскола с «гуситами» отцы Базельского собора намерены погасить и старый – с греками. Иными словами, протестантствующих чехов поставили на одну доску с греками, считавшими себя архиправославными! В этой связи в документ пришлось срочно вносить серьезные редакционные поправки, на которые, однако, Иоанн Рагузский полномочий не имел. Пришлось тратить время и сноситься с Базелем по этому вопросу.

Затем обсудили вопрос о месте будущего Вселенского Собора. Как и можно было предположить, византийцы категорически не захотели ехать в Швейцарию. Словно в насмешку, в данную минуту в переговоры вмешался папский посланник в Константинополе Гаратони, Апостольский администратор, заявивший, что Базельский собор не имеет ни средств, ни полномочий, чтобы обсуждать столь важные темы. В ответ Иоанн Рагузский заявил, что Вселенский Собор может обойтись и без Римского папы – достаточно и других епископов. Впрочем, византийцы тут же заявили, что без понтифика будущий Собор лишается всякого смысла, и тем самым умиротворили стороны. По счастью, все обошлось, и остальные вопросы были разрешены довольно легко. Чтобы не обижать никого, император и патриарх направили послания сразу двум сторонам – и папе, и Базельским отцам[1028].

Был еще ряд нюансов, повлиявших на ход последующих событий. Желая продемонстрировать свою окрепшую власть, но при этом не вступать в новый конфликт с оппонентами, Евгений IV в 1437 г. издал буллу «Doctoris gentium» о перемещении Базельского собора, все еще продолжавшего свою работу, в Италию, в городок Ферраро. Таким способом он одновременно устранял основания для возможных претензий Константинополя. Имея коекакую информацию о церковном расколе на Западе, император в переписке с Евгением IV настаивал, чтобы переговоры велись не с частью Западной церкви, т.е. с папой и его сторонниками, а со всей. Некоторое время папа уклонялся от прямого ответа, убеждая царя, что не следует обращать внимание на схизматиков. Теперь же он заявил, что отцы Базельского собора вскоре прибудут в итальянский городок Ферраро, который и предложил в качестве места будущего Вселенского Собора. Император подумал и согласился[1029].

Это была серьезная уступка Риму со стороны Византийского царя. Но и со стороны Рима имело место не менее существенное отступление от старых позиций: папа согласился на диалог и соборное обсуждение спорных вопросов. Ранее, как известно, он допускал лишь присоединение Константинополя к своему решению. Более того, вопреки вековой традиции, понтифик согласился лично присутствовать на грядущем Соборе[1030].

Но на самом деле папа получил больше выгод, чем василевс, убивая одной пулей сразу несколько зайцев. Он настоял на облюбованном им месте Собора, продемонстрировал всему Западу свою власть, выступил в достойнейшей роли объединителя Церквей, а заодно кассировал решения Базельского собора, собрав в Ферраро еще до прибытия византийцев параллельный Собор. Разумеется, письменное согласие Византийского царя прибыть в Италию прибавило политического веса папскому собранию за счет, разумеется, умаления авторитета Базельского собора. Чтобы укрепить Иоанна VIII в принятом решении, он обещал взять на себя все расходы византийской делегации на период проведения Вселенского Собора в Ферраро. Это было очень актуально, поскольку государственная казна Византии оказалась пустой[1031].