28 февраля византийцы покинули Венецию и отправились в город Ферраро, располагавшийся на берегу реки По, куда прибыли 4 марта. Папа Евгений IV уже ожидал императора, которого встречала пышная делегация Римской курии с епископами, кардиналами, светскими правителями и рыцарями. Василевсу подвели богато украшенного коня, и он отправился к апостолику, который при известии о приближении Иоанна VIII Палеолога вышел к нему навстречу. Император и папа обнялись, поцеловались и удалились в сторону, отдельно ото всех оговаривая какието вопросы. Затем они расстались, и император отправился в великолепный дворец, предназначенный ему для проживания.

Сложнее оказалось с Константинопольским патриархом Иосифом, которого папские нунции пытались убедить соблюсти латинский протокол и припасть к ноге апостолика. Не без оснований архиерей спросил: «Откуда у папы такие привилегии? Какой Вселенский Собор дал ему их? И разве апостолы целовали стопу апостола Петра? Ктонибудь слышал об этом?»

Ему попытались объяснить, что это «древний» обычай, которому беспрекословно повинуются и Германские императоры, и остальные западные государи. Но патриарх ответил, что это – новшество, и он не готов следовать ему. Когда страсти накалились, византийский архиерей напрямую заявил, что никогда не станет лобызать стопу папы, а в случае упрямства римского клира просто уедет назад в Константинополь со всеми своими епископами; пусть папа проводит Вселенский Собор без них.

Пришлось уступить, но в отместку понтифик встречал Константинопольского патриарха не во дворце, а в своих личных апартаментах, и встреча эта носила сугубо формальный характер. Восточные архиереи откровенно ворчали, обращаясь к патриарху: «Эти и многие подобные вещи надо было заранее обдумать и решить. Когда мы спрашивали и хотели знать, как и на каких условиях мы отправимся к латинянам, ты обещал, что все будет хорошо. Мы думали, что ничего не осталось из необходимого, что не было бы согласованным или выясненным»[1039].

Несмотря на эту натяжку, Рим мог считать, что инициатива на Соборе принадлежит ему. Но тут неожиданно император обратился с ультиматумом к понтифику, потребовав, чтобы на Соборе присутствовали все западные государи. Более того, он посчитал, что обсуждение спорных вопросов может начаться не ранее чем через 4 месяца по прибытии византийцев; и объяснил почему. Помимо церковных вопросов, императора волновали проблемы безопасности Константинополя и последних византийских земель. А потому он очень надеялся, пока идет Собор, договориться с европейскими государями о военном союзе[1040].

Апостолик стушевался. Это невозможно, заявил он, поскольку император и короли постоянно воюют друг с другом; однако василевс настаивал на своем. В принципе он был совершенно прав, требуя, чтобы на Соборе присутствовали светские владыки. Помимо прочих причин, изложенных выше, это позволяло сохранить «принцип симметрии». Далеко не всегда Римские цари присутствовали на заседаниях Вселенских Соборов, и если уж император прибыл на это собрание, то к нему должны были присоединиться другие венчанные Богом государи. Кроме того, если речь шла о воссоединении Церквей, то следовало убедиться в том, что с будущими соборными постановлениями будет согласна вся Кафолическая Церковь, которую представляет далеко не один Римский папа, но и короли, главенствующие над своими Церквами. Делать нечего – пришлось отложить заседание, чтобы срочно разослать приглашения[1041].

Между прочим, данный эпизод красноречиво свидетельствует о том, что византийцы отправлялись в Ферраро в надежде не только получить искомую военную помощь, но и разрешить мучивший Кафолическую Церковь вопрос о догматических и обрядовых разногласиях. И не случайно впоследствии св. Марк Эфесский с горечью разочарования напомнит всем, что, отправляясь в Италию, они рассчитывали совершить нечто великое и достойное их труда[1042]. Впрочем, обо всем по порядку…

Очевидно, требование Византийского императора было очень сложным для исполнения. Дело в том, что подавляющее число европейских монархов принимало участие в Базельском соборе, который и не думал расходиться или переезжать в Ферраро. То обстоятельство, что часть епископов отправилась к папе, ничего не значило для реформаторов из числа соборной оппозиции. И пока понтифик встречал Византийского царя, Базельские отцы приняли решение об отстранении Евгения IV от власти.

Это было уже слишком: Западная церковь с таким трудом нашла предыдущий компромисс, и теперь предлагалось начать все заново. Нет ничего удивительного, что часть ранее оппозиционно настроенных кардиналов во главе с кардиналом Чезаре решили покинуть «мятежников» и предать себя на милость папы. За ними последовала бульшая часть архиереев. Но оставшиеся архипастыри и короли вновь официально повторили тезис, что Вселенский Собор стоит выше папы, подтвердили смещение Евгения IV с кафедры и избрали новым апостоликом графа Амадея VIII Савойского, блестящего государя, известного своим аскетизмом. Антипапе дали имя Феликса V (1439—1449)[1043].

Возможно, понтификат Феликса V имел бы перспективы, если бы одним неосторожным предложением антипапа не восстановил против себя практически все европейские дворы. Стремясь обеспечить поддержку у германцев, он предложил свою дочь и 200 тысяч дукатов королю Фридриху III (1440—1493), если тот согласится поддержать его как настоящего апостолика. Это вызвало скандал, и по Европе пошли слухи о том, что папской тиарой уже открыто торгуют, не брезгуя даже продажей родной дочери.

Поскольку Феликса V поддерживал Базельский собор, весь негатив этой истории пал на это собрание, полностью обесценив его решения. Теперь остальные монархи хотя и не были в восторге от Евгения IV, но еще больше стали опасаться «двоепапства» и нового церковного раскола. А потому выбрали из двух зол меньшее – действующего Римского епископа, увлеченно спорящего с византийцами в Ферраро о догматах веры. Правда, все равно, даже после этого, лишь некоторые короли откликнулись на призыв папы, а остальные проигнорировали его[1044].

Пока шла переписка папы с европейскими правителями, в Ферраро обсуждались протокольные вопросы. Наперекор понтифику, желавшему восседать в центре храма великомученика Георгия, где решили проводить Собор, греки потребовали, чтобы был соблюден принцип равенства. А потому представители каждой из сторон должны рассесться друг напротив друга. Естественно, предложение Римской курии о председательстве апостолика византийцы также отвергли; папа и василевс были признаны сопредседателями Вселенского Собора.