Мягко выскользнув из объятий Ариона, Петрония извлеклаиз-под черной бархатной туники золотую цепочку, на конце которой болтался ключ,им она и открыла мою золотую клетку.

Как только дверца распахнулась, она вцепилась самым подлымобразом мне в левую руку, сдернула меня с дивана и, вытащив наружу, изо всейсилы ударила о клетку. Меня сковала боль.

Арион оставался поблизости, не сводя с меня глаз, а старикстоял поодаль. Он вынул из кармана небольшую картинку и жалостливо на нееуставился, шепча себе что-то под нос как безумный. Я подумал, что, наверное,это портрет Вирджинии Ли.

"Ты готов сразиться за бессмертие?" – спросиламеня Петрония.

"Вовсе нет, ни в малейшей степени, – ответиля, – тем более с такой громилой, вроде тебя".

"Вот как ты меня называешь? – насмешливопереспросила она. – Выходит, я громила! И это после того, как твой призракзабросал меня осколками?"

"Он защищал меня как мог. Ты прокралась в особняк. Тыхотела причинить мне зло".

"А почему его здесь нет?" – поинтересоваласьПетрония.

"Потому что он не может здесь появиться. Ты этознаешь, – ответил я. – Я тебе не соперник в драке. Я видел, что тысделала с Манфредом секунду назад. Ты затеяла со мной нечестную игру. Ты всегдаиграла нечестно".

"Упрямец", – улыбнувшись, на этот раз жестокосказала Петрония и покачала головой.

Арион потянулся ко мне и взял мою голову обеими руками. Япочувствовал на своих щеках мягкие гладкие пальцы.

"Почему бы тебе его не отпустить? –поинтересовался он. – Юноша ни в чем не провинился".

"Но он лучший из всех", – ответила Петрония.

"Значит, ты действительно решила сделать это, –сказал Арион, отступая назад, – а не просто убить его?"

"Да, я решилась, – кивнула Петрония, – еслисочту, что он подходит, если он окажется сильным".

Но прежде чем я успел запротестовать, прежде чем я успелвысмеять ее, облить презрением или попросить о чем-то, прежде чем мне что-либопришло в голову, она подхватила меня и отшвырнула к дальней стене, как толькочто проделала то же самое с Манфредом. Удар пришелся на голову, он былчудовищный, и я подумал, что смерть совсем близко.

В то же время я разъярился и, упав на пол, сразу вскочил ибросился на нее, но промахнулся и рухнул на колени.

Я услышал ее жестокий смех. Я услышал плач Манфреда. Но кудаподевался Арион? Подняв глаза, я мельком увидел, что оба мужчины сидят застолом. А где Петрония?

Она вцепилась мне в плечо и, рывком подняв, сильно ударилапо лицу, после чего снова швырнула на пол. Я растянулся во весь рост. Былобесполезно даже пытаться оказать сопротивление. Я старался сдержать свое слово.Не доставлять ей удовольствие, отражая удары. Но я не выдержал. Снова попыталсяподняться.

Я ничего не смыслил в драках. Вернее сказать, знал лишь то,что можно узнать, наблюдая за боксерами по телевизору. А в данной ситуации яникак не мог применить эти знания, к тому же у меня никогда не было практики.

Но поднимаясь с пола на этот раз, я увидел Петронию прямоперед собой, и мне показалось разумным попытаться напасть на нее снизу, что я исделал – обхватил ее под коленями и перекинул через себя.

Мужчины рассмеялись, глядя на все это, что я счел занесчастье. Мне бы было предпочтительнее услышать возгласы одобрения.Развернувшись, я упал на нее сверху, прежде чем она успела подняться, ипостарался вдавить большие пальцы ей в глазницы. Петрония обхватила мое горлообеими руками и разъяренно сбросила с себя на пол, а потом поволокла на балкон,где зажала обе кисти моих рук в одной руке, перекинула через белые перила ипоинтересовалась, не хочу ли я упасть и разбиться насмерть.

Я видел огни машин далеко внизу на извилистой дороге. Явидел бурлящий океан, бьющийся о скалы чуть дальше. Я ничего ей не ответил. Ябыл как в тумане. А еще я думал, что обречен. Я знал, что у Манфреда нетвозможности остановить ее. И наверное, Ариону тоже не хватило бы силы этосделать.

От того, что я перекинул ее через себя, я лишь сделал себехуже.

В следующую секунду она вытянула меня обратно на балкон,швырнула на пол и пинками отправила обратно в зал. Я снова представил ее в видегигантской кошки, как тогда в Хижине Отшельника, а себя в виде ее добычи.

"Так не годится", – сказал ей Арион. Мнепоказалось, будто он совсем рядом, но где именно мы находились в зале, я незнаю.

Петрония ответила:

"Мы сами выбираем наши дороги, не так ли? И мы должныпоступать так, как хотим. Через какую-то долю секунды все его раны затянутся.Он познает силу Крови, когда все будет закончено, и поймет, что так для неголучше. Позволь мне получить то, в чем я нуждаюсь".

"Но зачем, моя дорогая, зачем тебе это? – спросилАрион. – Я никак не пойму, моя драгоценная, к чему эта ярость, вечнаяярость?"

Они продолжали разговор, но уже на итальянском. Я поняллишь, что Арион говорил о ходе времени, о том, что раньше она была другой.Старик продолжал плакать.

Как только я пошевелился, Петрония опустила ногу мне нагорло, я начал задыхаться. Она чуть ослабила нажим, и я увидел над собойсклоненное лицо, ее волосы упали вниз и щекотали меня, пока она поднимала моетело обеими руками. Я был для нее легкий как пушинка. А потом она придвинуласько мне, словно хотела поцеловать в горло.

В следующую секунду я уже лежал на диване, а она обнималаменя, прижимаясь ртом к моему горлу, а потом я почувствовал два острых уколасбоку, и весь мир, вся моя боль тут же погасли. Я слышал ее сердцебиение.

"Поделись со мной, – сказала она, – не желаю,чтобы мой поцелуй пропадал впустую".

Я понимал, что она высасывает из меня кровь, я такжепонимал, что с каждой секундой становлюсь все слабее и слабее. Мнедействительно показалось, будто передо мною пронеслась вся моя жизнь, год загодом – детство, ранняя юность, последние несколько лет любви, и экстаза, ичуда, – все это уносилось от меня вместе с кровью – бесконтрольно,безмерно, целиком. Что это действо означало в огромной схеме мироздания, я немог понять, а потом она отстранилась, и я обмяк в ее руках. Повалился,освобожденный, на пол.

Петрония вновь взяла меня за руку. Вновь начала таскать пополу, время от времени больно пиная ногой под ребра. Я потерял зрение. Могтолько слышать плач старика. Я понимал, он плачет из-за меня. А Петрония лишьсыпала тихие проклятия. Мрамор был такой холодный подо мной, когда я лежал,раскинув руки и ноги.