Она приступила к работе с неведомой ей доселе страстью. Онане сражалась ради толпы, она вела бой ради собственной никчемной жизни. Онаборолась, чтобы доставить удовольствие Ариону, и отдавалась работе целиком. Еепротивниками были неловкость, нетерпеливость, злость. Она училась у всехмастеров. Наблюдала. Копировала. Работала по камню, с драгоценными самородками,раковинами. Освоила резец и маленькое сверло. Научилась всем тонкостям.

В конце второго года у нее были готовы образцы, чтобыпродемонстрировать Ариону, – чудные вещицы изумительной работы. Онаскопировала изображения богов и богинь, какие видела на фризах храмов. Онасоздала портреты, копируя лучшие модели, украшавшие Форум. Ремесло онапревратила в искусство. Арион признался, что никогда не видел такой работы. Онполюбил ее, и для нее это было счастье.

А потом наступили ужасные дни, когда проснулся Везувий,принеся смерть в маленький идиллический городок, где все они были таксчастливы. Накануне извержения, ночью, Арион удрал на противоположный берегНеаполитанского залива. Ранним вечером он почувствовал, что скоро произойдетизвержение. Петрония должна была проследить, чтобы все рабы в мастерских успелиспастись. Но только несколько из них прислушались к ее словам.

А когда все было кончено, когда воздух был полон пепла иядовитых испарений, когда море наполнилось телами, когда от Помпеи ничего неосталось, Петрония явилась на виллу Ариона – то самое место, где мы теперьнаходились, – и, рыдая, сообщила ему, что потерпела неудачу. С ней пришлатолько жалкая горстка рабов.

"Нет, моя возлюбленная, – сказал он. – Тыспасла самое дорогое для меня, ты спасла свою жизнь, когда я думал, что всепотеряно. Чем я могу тебя за это наградить, моя милая Петрония?" – Ачерез какое-то время он подарил ей Кровь, которую теперь она передавала мне.Через какое-то время он сделал ее бессмертной, как теперь она делалабессмертным меня.

Петрония отпустила руки. Мои губы соскользнули с ееотростка, и я отстранился.

Я повалился на пол, но зато теперь я смотрел на все вокругдругими глазами. И я чувствовал, что синяки и ушибы по всему моему телузалечиваются. Я чувствовал, как боль уходит. Я сел, словно очнулся от сна, ибросил взгляд в открытое окно на чистое лазурное вечернее небо, и его красотатак меня захватила, что я уже не слышал голосов в комнате.

Вошел Арион. Он приподнял меня так же легко, без усилий, какэто делала Петрония, потом показал себе на шею и велел пить.

"Нет, пожалуйста, подожди, – прошептал я. –Позволь осознать то, что она о себе рассказала. Если невозражаешь". – Я говорил с почтением, но Петрония налетела на меня,одним ударом снова повалила на пол и придавила ногой.

"Отребье! – выругалась она. – Как ты смеешьтак отвечать Мастеру, и кто ты такой, чтобы смаковать все, что обо мнеузнал!"

"Петрония! – обратился к ней Арион. –Хватит".

Он поднял меня с пола и сказал:

"Моя кровь придаст тебе больше сил. Возьми ее. Онагораздо древнее ее крови, так что ты не будешь так сильно привязан кПетронии".

Я чуть не расплакался от ее жестокости. Я так полюбил ее,вкусив Крови, и это было глупо, очень глупо. Но раз теперь он велел пить, япровел языком по зубам – сам не знаю почему. Оказалось, что мои два переднихзуба превратились в клыки, именно ими я прикоснулся к его горлу, как он велел,и тут же ощутил поток крови и образов.

Не могу сказать, что я многое запомнил. Думаю, что онкаким-то образом благодаря особому умению охранял свое щедрое и старое сердце.Даря мне Кровь и ее укрепляющую силу, он не раскрывал всех своих секретов. Ивсе же он одаривал меня чем-то невообразимо прекрасным, что наполнило моюраненую душу после того, как Петрония дала мне отпор.

Я увидел Афины его глазами. Я увидел знаменитый Акрополь,наполненный людьми, в полном расцвете. Я увидел храмы и блистательную живопись,но не в том виде, в каком мы теперь воспринимаем все греческое искусство –белым и чистым, а выполненным в ярких тонах синего, красного, розового – этобыло чудо! Я видел площадь, заполненную людьми! Я видел город, целикомраскинувшийся на пологих склонах горы. В голове роились бесценные виды, но причем тут был он, я не мог никак догадаться. Люди вокруг меня говорили накаком-то языке, я ступал своими сандалиями по твердым каменным мостовым,ежесекундно ощущая, как его кровь разливается по моим жилам, омывая мне сердцеи душу.

"Выбирай только злодеев, мое дитя, – сказал он,пока его кровь все еще стучала у меня в висках. – Насыщайся толькозлодеями. Когда выйдешь на охоту, проходи мимо невинных душ, если только неготов насытиться парой глотков. Воспользуйся даром, который получишь от меня,чтобы читать в умах и сердцах мужчин и женщин. И повсюду разыскивай злодея,только от него бери кровь".

В конце концов, он отстранился от меня. Я облизнул кровь сгуб и вздохнул. Отныне и впредь это будет одной-единственной моей пищей. Я зналэто. Инстинктивно понял. И хотя мне очень понравился вкус его крови, как икровь Петронии, я жаждал попробовать обычной человеческой крови, чтобы познатьи ее вкус.

Он погладил мне лоб и волосы своими мягкими руками, заглянулв глаза.

"Ищи только злодея, ты понял меня, юноша? Да, невинныедуши так и манят. Невольно манят. И при этом они кажутся нам неповторимымлакомством. Но запомни мои слова, они приведут тебя прямиком к сумасшествию – ине важно, образован ты или нет. Со временем ты начнешь любить их и презиратьсамого себя. Запомни мои слова, это трагедия Петронии. Для нее не существуетбезвинности, а потому не существует ни совести, ни счастья. Вот так, встраданиях, она и живет".

"Я следую твоим правилам", – возразилаПетрония. Я услышал ее голос совсем рядом.

"На этот раз ты их нарушила", –многозначительно произнес Арион.

"Мой внук, мой собственный внук, – рыдал, бормочасебе под нос, старик. – Ты нечестивый негодяй".

"Итак, он будет жить вечно, – торжественнопроизнесла Петрония и рассмеялась. – Что еще я могу сделать? Что еще ямогу подарить?"

Я обернулся, чтобы посмотреть на нее. И взглянул на ееприглушенную красоту новыми глазами как на какое-то чудо.

И я понял, что они сотворили со мной. Я не знал ни историиэтого деяния, ни его правил, ни его ограничений, ничего. Но я знал, что былосделано.

А когда меня начала терзать мучительная боль, язасомневался, что чувствую ее. Я решил, что, наверное, это одна из иллюзий, нотут Арион пояснил: