В этот раз это чудовище как будто терзалось раскаянием исделало все, чтобы не причинить ей боль. Даже удивительно, насколько он можетбыть нежным и заботливым. Хуже того, на какое-то время как будто потерялавласть над собой, ее руки перестали его отталкивать и… как стыдно дажевспомнить, обхватили за шею, такую толстую, крепкую, горячую, а ее окаменевшиегубы растаяли под его горячим ненасытным ртом.

Правда, это длилось только миг, устыдившись, она заставиласебя застыть, замереть, к тому же и его объятия ослабели, хотя ее не выпустил,держал, как в колыбели.

Она пошевелилась, сделала вид, что ей это неприятно, и егоруки послушно расцепились. Она отодвинулась.

Наконец за спиной щелкнуло, он шумно выдохнул, далекиезанавески колыхнулись. Все это время, похоже, он сдерживал дыхание, словно,сцепив зубы, с огромными усилиями нес на себе гору.

– Спасибо, – сказала она как можно более ровнымголосом. – Я вижу, что не всегда артане жгут дома, насилуют женщин ибросают младенцев в огонь…

– Вранье, – ответил он сдавленным голосом. –Мы не бросаем младенцев в огонь. А жечь дома и насиловать женщин – правовойны! Куявы разве не жгли наши дома и не насиловали женщин?

Она повернулась к нему лицом. Глаза ее смотрели строго, нощеки окрасились румянцем. Губы покраснели и вздулись. Придон уловил в нейнекоторое смущение, пальцы ныли от жажды ухватить ее, он жадно сглотнул,переступил с ноги на ногу.

Итания некоторое время смотрела строго, наслаждаясьзамешательством такого могучего и ужасного человека. Мелькнула непрошенаямысль, что всю эту ужасную войну в самом деле развязал именно этот человек. Тотсамый, что вот сейчас краснеет, что-то мямлит, не знает, куда деть руки, что-тожалко лепечет. А войну начал из-за нее, и об этом уже начинают слагать песни…

А у нее, мелькнула новая мысль, уже есть над ним некотораявласть. Но вот только употреблять ее… в этом что-то от унижения ее достоинствадочери властелина Куявии.

Он подошел и встал перед ней на колени. В сумраке странноблестели ее глаза с расширенными зрачками, золотые волосы казались светлойпеной, что наполовину укрывала грудь. Он смотрел снизу вверх, внезапно сталострашно коснуться ее, такой небесной, чистой. Она вздохнула прерывисто, онухватил ее руку, поцеловал пальцы, прижался щекой и замер в нестерпимомсчастье.

– Итания…

– Молчи, – ответила она шепотом. – Молчи.

Он снова целовал тонкие пальчики, бледные и почти прозрачныев слабом свете серпика луны. Вторая половинка не исчезла, казалась как быпогруженной в воду, просвечивала едва-едва, от нее тоже свет, но невидимый,странный, однако ощутим, по лицу побежали слезы, но уже не жгучие, а слезынеслыханного счастья, упоения.

Она высвободила руку, но не рывком, не грубо и даже не схолодным равнодушием, что страшило еще больше, а как бы извиняясь, прошла,ступая босыми ногами, из-за чего казалась совсем маленькой, к окну. Небо черноес синевой, редкие звезды, редкие облака, освещенные сверху лунным светом, аснизу багровым огнем пожаров. Вокруг луны призрачный светящийся круг, дажекольцо, сквозь которое мигают звезды.

Он с радостным изумлением смотрел, как села на подоконник,прислонившись спиной к стене. Лунный свет падал на бледное лицо, делая егозадумчивым, печальным и загадочным. Взглянув на него, коротко усмехнулась,забралась на подоконник с ногами, обхватила колени руками.

Страшась ее спугнуть, он приблизился неслышно, проследил заее взглядом, луна медленно плывет по небу, потом он ощутил внезапно, что лунастоит, и все звезды стоят, а движется под ним пол, поспешно растопырил руки иухватился за подоконник.

В полутьме услышал ее короткий смешок.

– И с тобой? Я думала, только у меня голова кружится отдвижения звездного неба.

Он подошел, снова встал на колени и робко прижался лбом к ееобнаженному бедру.

* * *

Гости пировали в зале, когда в окна коротко блеснул страшныйбагровый свет. Вяземайт лишь насторожился, губы задвигались, шепча заклятия,Аснерд вскочил и звучно шлепнул по бедру в поисках рукояти топора.

Свет исчез на короткий миг, затем возник трепещущий, словносильный ветер старался задуть пламя гигантского факела, из багровогопревратился в пурпурный, цвета свежепролитой крови, стал алым, медленно перетекв оранжевый.

Люди вскакивали, расхватывали оружие, выбегали из зала, асамые ловкие прыгали в окна, уже ощетинившиеся, с оскаленными зубами, готовые кбою.

На городской площади, где шел свой пир, все уже повскакивалии смотрели в сторону дворца. Аснерд добежал до вооруженных воинов, оглянулся,волосы встали дыбом.

Из окон верхнего этажа дворца бил ослепляющий желтый свет.Казалось, само солнце зажглось там, испепеляющие лучи вырываются наружу,слепят, превращают ночь в яркий день. Люди стояли потрясенные, Аснерд виделповсюду застывшие лица, вытаращенные глаза, изумление и потрясение непомерноймощью, ибо колдуны всей Куявии такого не сотворят, такое человеку не под силу,разве что богам, но и богам не под силу зажечь новое солнце…

Вяземайт подбежал, волосы растрепались, в глазах страх.Аснерд крикнул:

– Ты можешь сказать, что это?

– Никто не скажет, – ответил Вяземайт. –Такого… еще не было. Никогда… И… ни с кем.

– Но там Придон!.. Что будет с Придоном?

Вяземайт растерянно молчал. Самый яркий свет бил, проникаячерез каменные стены.

– Вяземайт, – сказал Аснерд требовательно, –что молчишь? Надо туда с топорами… или ты сам?

Вяземайт покачал головой.

– Если и может кто-то вынести тот испепеляющий жар, тоэто Придон. Подождем. Я видел только свет, разве мы уже горим, как стог сена?

* * *

Еще не проснувшись, Придон ощутил, что в зале не осталосьприторных запахов душистых масел, притираний, благовоний. Воздух чист, свеж и резок,как после короткой летней грозы, когда сразу дышится легко и свободно.

Он открыл глаза, удивился необычной резкости зрения: мограссмотреть все шерстинки ковра, что на дальней стене, глубоко вздохнул, телозаполнила ликующая радость. Осторожно повернул голову, Итания рядом, спит,невинный и чистый ребенок.

На бледных щеках густая тень неправдоподобно длинных ресниц,золотые волосы роскошно раскинулись по шелковой подушке.

За дверью послышались тяжелые шаги. Звякнул металл, страж толи поднялся на ноги, то ли стукнул древком копья о каменные плиты пола, в ответпрогремел тяжелый голос Аснерда. Придону почудилось, что он услышал и дыханиеВяземайта, хотя через весь зал, да еще плотно запертые двери…

Он быстро подошел, распахнул дверь и так же быстро вышел,тут же притворил за собой створки, пусть золотоволосое сокровище спит. Аснерд иВяземайт смотрели на него, выпучив глаза. Оба показались меньше ростом, словноза ночную пирушку усохли, уменьшились.