А меж тем такую новость не грех отпраздновать. Сновавстретиться лицом к лицу с Лионом пока не хватает храбрости, но есть и ещелюди, которые порадуются ее торжеству. Итак, она надела туфли, прошла покоридору к общей гостиной дядюшек и, едва Пэтси отворил ей дверь, раскинуларуки, ослепительно улыбнулась и провозгласила:

— Выставляйте пиво, я буду Дездемоной! Мгновение всемолчали, потом Боб сказал ласково:

— Вот это славно, Джастина.

Но радость ее не померкла, напротив, в ней рос неудержимыйвосторг. Джастина со смехом уселась в кресло, внимательно оглядела дядюшек. Дочего милый народ! Конечно, ее новость ничего им не говорит. Они понятия неимеют, кто такая Дездемона. Если б она сейчас объявила, что выходит замуж, Бобответил бы примерно так же.

Сколько она себя помнит, они всегда были под боком и, увы,она всегда смотрела на них свысока, так же как и на все в Дрохеде. Дядюшки —это нечто во множественном числе, не имеющее никакого отношения к ДжастинеО'Нил. Просто члены некоего сообщества — то заезжают на Главную усадьбу, товновь исчезают, застенчиво улыбаются ей, Джастине, при встрече, но увиливают отразговоров с ней. Теперь-то она понимает — не то чтобы она им не нравилась,просто они чуют, что она очень другая, и им с ней неловко. А вот здесь, в Риме,который им чужд, а ей уже знаком и привычен, она начинает лучше их понимать.

Ощущая, как в ней разгорается чувство к ним, которое,пожалуй, можно назвать любовью, Джастина переводила взгляд с одногоулыбающегося, изрезанного морщинами лица на другое. Вот Боб — главная и всехвдохновляющая сила, хозяин Дрохеды, но как ненавязчиво, незаметно играет он этуроль; вот Джек — кажется, он только и делает, что ходит за Бобом по пятам, аможет быть, просто они отлично ладят; Хьюги — в нем, в отличие от двоихстарших, есть какая-то озорная жилка, и все же он очень с ними схож; Джиме иПэтси — две стороны единого целого, только один на виду, а другой — незаметныймолчун; и, наконец, тихий, угасший бедняга Фрэнк, единственный среди них, кого,похоже, мучают страхи и неуверенность. Все они, кроме Джимса в Пэтси, ужеседеют, у Боба и Фрэнка волосы уже совсем белые. Но все равно почти такими жена вид она помнит дядюшек с детства.

— Ну, не знаю, следует ли давать тебе пиво, — враздумье сказал Боб; он стоял напротив Джастины с бутылкой в руке.

Еще несколько часов назад эти слова ее разозлили бы, носейчас она слишком счастлива, чтобы обижаться.

— Послушай, милый, я понимаю, тебе просто в голову неприходило угостить и меня, когда вы тут пили с Лионом, но, ей-богу, я ужевыросла большая и от пива не опьянею. Можешь мне налить, греха не будет, —докончила она с улыбкой.

— А где Лион? — спросил Джиме, принимая от Бобаполный стакан и передавая племяннице.

— Я с ним разругалась.

— С Лионом?!

— Ну да. Но я сама виновата. Попозже пойду извинюсь.Никто из дядюшек не курил. Хотя прежде Джастина никогда не просила пива, нослучалось, пока все они разговаривали с Лионом, сидела и вызывающе курила; авот сейчас не хватает мужества вытащить сигареты, довольно и этой маленькойпобеды, до смерти хочется выпить завоеванное пиво залпом, но под их пытливымивзглядами это рискованно. Отпивай по капельке, Джастина, как полагаетсяблаговоспитанной особе, даже если глотка у тебя суха, как плохая проповедь.

— Отличный малый этот Лион, — сказал Хьюги, глазаего лукаво блеснули.

И вдруг Джастина с испугом сообразила, почему она таквыросла в их мнении: она заполучила поклонника, которого они рады бы видетьчленом семьи.

— Да, ничего, — отозвалась она коротко ипеременила разговор:

— Чудесный сегодня был день, правда?

Все, даже Фрэнк, дружно закивали, но, похоже, не хотелирассуждать на эту тему. Все они явно устали, но ей ничуть не жаль, что онаподдалась порыву и заглянула к ним. Кое-какие чувства едва ли не отмерли, надосызнова им учиться, и можно недурно поупражняться на дядюшках. Вот почемуплохо, когда ты остров; забываешь, что и за пределами твоих берегов что-топроисходит.

— А что это — Дездемона? — спросил Фрэнк изтемного угла, куда, по своему обыкновению, забился.

Джастина пустилась в красочные описания, насладилась ихужасом, когда они узнали, что на каждом спектакле ее станут душить, ивспомнила, до чего они, должно быть, устали, только через полчаса, когда Пэтсизевнул.

— Мне пора. — Она отставила пустой стакан. Второгоей не предлагали, очевидно, дамам больше одной порции пива не положено. —Спасибо, что слушали мою болтовню.

Желая Бобу спокойной ночи, она его поцеловала, отчего онпорядком удивился и смутился; Джек попятился, но был с легкостью пойман, аХьюги принял такой знак внимания с превеликим удовольствием. Джиме багровопокраснел, но стерпел кротко. Пэтси она не только поцеловала на прощанье, но икрепко обняла, он ведь и сам немножко остров. Фрэнк, пытаясь избежать поцелуя,круто отвернулся; но когда Джастина его обняла, ей почудился приглушенныйотзвук, словно шевельнулось в нем потаенное волнение, какого у других не было ив помине. Бедный Фрэнк, ну почему он такой?

Выйдя от них, она на мгновенье прислонилась к стене. Лион еелюбит. Но когда она попыталась ему позвонить, телефонистка сказала — абонентвыехал в Бонн.

Неважно. Пожалуй, так даже лучше — подождать до Лондона иуже там с ним встретиться. Извиниться по почте, покаянным письмом, и пригласитьвместе поужинать, когда он в следующий раз попадет в Англию. Еще очень многоенеясно в Лионе, но одно можно сказать наверняка: он придет, потому чтосовершенно чужд злопамятства. А так как он стал большим специалистом поиностранным делам, то в Англию наезжает постоянно.

— Поживем — увидим, милый друг, — сказала она,глядя в зеркало, где вместо собственного отражения ей виделось лицоЛиона. — Не будь я Джастина О'Нил, если я не сделаю Англию важнейшим извсех твоих иностранных дел.

Ей не приходило в голову, что Лион как раз и задался цельюсменить ей фамилию. У нее сложились свои привычки, свой образ жизни, в которомне было места замужеству. Она не догадывалась, что Лион хочет сделать из нееДжастину Хартгейм. Только без конца вспоминала тот его поцелуй и мечтала вновьиспытать такое.

Предстоит еще сказать Дэну, что она не может поехать с ним вГрецию, но это не страшно. Дэн поймет, он всегда все понимает. Вот только едвали она скажет ему все причины, которые мешают ей поехать. Он наверняка прочтетей самую суровую проповедь, а она, при всей своей любви к брату, просто неможет ничего такого выслушивать. Он хочет, чтобы она вышла за Лиона замуж, и,если сказать, что у нее совсем другие планы, увезет ее в Грецию, хотя бы исилой. Чего Дэн не услышит, из-за того и огорчаться не станет.