многочисленные комнаты и кабинеты казались тесными из-за скопившегося хлама, стоящего целое состояние.

Порождения Тьмы пересекли приемный зал, оставив на восхитительных коврах грязные следы и вонючие сгустки нечистот из канализации. Ахин хорошо помнил дорогу к спальне бывшей хозяйки, ему частенько приходилось доносить ее до кровати, упившуюся до беспамятства. Элеро всегда злилась на него из-за этого, потому что ничтожный раб не имел права находиться даже рядом с ее личными покоями. Но еще сильнее она злилась, если наутро приходила в себя на полу, ступеньках лестницы или, например, в кустах у входной двери. Виноватым, естественно, назначался Ахин. К счастью, в определенный момент фея купила в приемную несколько огромных кресел, и одержимый без какого-либо вреда для себя мог оставлять перепившую хозяйку в них.

«И тогда мне эта жизнь казалась нормальной? Или же она и в самом деле была нормальной? Хм… Во всяком случае, нормальнее, чем сейчас».

Ахин открыл дверь и вошел в спальню. Диолай и нежить последовали за ним. Они даже не пытались вести себя тихо, а раскинувшаяся на огромной кровати фея лишь поморщилась, что-то тихо простонала, мечтательно улыбнулась, но так и не проснулась.

Похоже, ночь Элеро была насыщена событиями и алкоголем. По ее крыльям пробегали розовые всполохи явно развратного сна, являющегося продолжением того, что совсем недавно происходило в действительности. Помятое постельное белье еще не просохло от пота. В спальне стоял стойкий перегар. Полупрозрачные одежды феи были порваны в характерных местах и испачканы, соответственно, тоже чем-то весьма характерным.

«Она совсем не изменилась».

Ахин запрыгнул на кровать, сел верхом на Элеро и со всей силы дал фее пощечину. Она вскрикнула, дернулась всем телом и открыла глаза. Ее мутный взгляд блуждал по лицу одержимого. Но прежде чем ростовщица узнала своего бывшего раба, одержимый не отказал себе в удовольствии ударить ее еще раз, но уже кулаком. На подушку брызнула кровь из разбитого рта. Иллюзорные крылья вспыхнули красным, Элеро пронзительно завизжала.

— Тихо, — спокойно произнес Ахин, сдавив руками ее тонкую шею. — Не вздумай кричать или петь. Поняла?

Фея наконец узнала его. Красные оттенки боли на крыльях сменились, сине-зелеными тонами страха, которые изредка пульсировали багровым гневом. Она брыкалась и хрипела, надувая пузыри из тягучей слюны, но никак не могла выбраться из-под одержимого.

— Не поняла, — недовольно покачал головой Ахин и сильнее сжал шею бывшей хозяйки.

Элеро начала конвульсивно дергаться, ее бледное лицо покраснело, цвета на прозрачных крыльях потускнели. Только когда тело феи обмякло, а глаза закатились, Ахин разжал пальцы. Она глубоко вдохнула, жадно глотая воздух. Подавилась, откашлялась и уже чуть более спокойно отдышалась. Но тут бурная ночь напомнила о себе — Элеро скорчилась, согнувшись пополам под одержимым, и ее вытошнило прямо на себя и него.

«Как в старые добрые времена…»

— Я вижу, что тебе плохо, — Ахин смахнул кислую рвоту и вытер руки о простыню. — Но может стать еще хуже, если ты не ответишь на мои вопросы, — он зажал испачканный рот феи, когда та попыталась что-то сказать, и кивнул на нежить, стоящую у кровати: — Должен тебя предупредить — они мертвы. И все слышат иначе, на них твое пение не подействует. Так что если ты очаруешь меня или сонзера, то мои неживые товарищи очень сильно расстроятся, и тогда твоя смерть будет весьма мучительной.

— Да, — оскалился Одноглазый. — Сделай милость, фейка, окажи сопротивление.

— Мафм мыф мфм! — промычала в ладонь одержимого Элеро.

Ахин убрал руку.

— Как ты, жалкое ничтожество, посмел касаться меня своими грязными лапами, мразь? — тяжело дыша, прошипела ростовщица. В ее глазах, изрешеченных сеткой лопнувших капилляров, закипала ярость. И насколько же самоуверенной нужно быть, чтобы даже в такой ситуации чувствовать себя госпожой, отчитывающей раба? — Мерзкий ублюдок, по какому праву ты врываешься в мой дом и угрожаешь мне? А? Угрожаешь мне, падаль?! А ну, отпусти меня! Немедленно!

— Полумертвой она мне нравилась больше, — пробормотал Диолай, отступив от кровати.

Тыльная сторона ладони Ахина с глухим шлепком врезалась в лицо феи. Он даже не пытался обманывать себя и оправдывать свои действия необходимостью или чем-то еще — ему действительно было приятно избивать ее. Хрупкую, красивую и беспомощную. Не стыдно ли? Ничуть.

Немного подумав, одержимый надавил коленом на живот Элеро. Она дернулась, захлебываясь желчью, завалилась набок и с мучительным стоном извергла остатки содержимого желудка. И как только в таком маленьком теле могло поместиться столько вина, дорогих закусок и… Лучше не знать, что ей еще приходилось глотать этой ночью.

— У меня мало времени, — Ахин встал с кровати. Краем глаза он заметил кровожадный оскал Одноглазого. Ожившему мертвецу явно нравилось наблюдать за страданиями феи. — Не усложняй себе жизнь. Если ответишь на мои вопросы, то я уйду.

«Но нежить останется с тобой».

— Спрашивай, никчемный кретин, — прохныкала Элеро. — Ты все равно уже покойник! У тебя ничего не выйдет, что бы ты там ни задумал.

— Где находится сосуд с сущностью Света?

Фея изумленно уставилась на Ахина. Она неуверенно улыбнулась, но, наткнувшись на взгляд черных глаз, поняла, что одержимый задал вопрос совершенно серьезно. По иллюзорным крыльям пробежала желтая рябь дурного предчувствия.

— Что?

— Где сущность Света? — повторил Ахин.

— А, ясно… Ты сошел с ума, — печально усмехнулась фея. Быстро избавиться от безумца не получится. Но можно потянуть время. — Какой сосуд, о чем ты?

— Не уходи от ответа. Я все знаю.

— Тогда, может, и мне объяснишь? — насмешливо предложила Элеро. — А то ведь я полагала, что сущность Света была высвобождена Повелителем. Неужели я ошибалась?

Похоже, она действительно не понимала, что находится в шаге от смерти, или же ни на секунду не сомневалась, что спасется. Как — это уже другая проблема, над которой должны ломать голову солдаты атланской армии, стражники и гатляурская гвардия. В конце концов, пусть отрабатывают свое жалование.

— Не пытайся меня обмануть, — сквозь стиснутые зубы произнес Ахин. Он положил руку на книгу Киатора, засунутую за пояс. Стало чуть легче. — Сосуд, катакомбы, тайное святилище. Я все знаю.

— Тогда зачем спрашиваешь меня?

— Где вход?! — завопил одержимый, вцепившись в хрупкие плечи феи. — Вход в святилище. Где он? Как туда попасть? Как?! Отвечай!

— Я не знаю, — огрызнулась Элеро, поморщившись от боли. — Ты безумен! Отпусти меня!

— Где?!

— Не знаю!

— Как пройти в святилище?! — не унимался Ахин. Он тяжело дышал, его лицо исказила гримаса ненависти и отчаяния, взгляд черных глаз беспокойно метался из стороны в сторону, но в то же время был прикован к прекрасному созданию Света. — Где вход? Где хранится сущность? Ты не можешь не знать!