class="p1">Аркебузиры начали стрелять первыми, за ними из палубных пушек открыли огонь корабли, их поддержали крупные орудия с Шиберраса, Тинье и Гэллоус-Пойнт. Перекрестившись, Бертран натянул шлем и закрыл забрало. Пушки смолкли, и с оглушительным гортанным криком на форт ринулись айялары. Бертран стоял на юго-западной стене, по обе стороны от него расположились другие рыцари и солдаты. Он стрелял из своей аркебузы, потом схватил другую, принялся стрелять из нее. Казалось, весь мир вокруг него взрывается. Защитники громили атакующих непрекращающимися выстрелами, тех тут же заменяли другими, бегущими по телам убитых товарищей, а следующие бежали уже по их телам. Казалось, этому не будет конца. Вот уже к стене приставили лестницы. Турки карабкались вверх и тут же падали, пораженные зажигательными боеприпасами. Временные платформы для восхождения, построенные из деревянных обломков, защитники старались как можно скорее разломать.

Бертран не чувствовал своих обожженных рук. Когда снарядов больше не осталось, он принялся поджигать и бросать горшки. Через площадь стояли небольшие пушки, стрелявшие цепными ядрами – двумя снарядами, соединенными цепочкой и рассекающими ряды турок кровавой полосой. Со стен летели огненные обручи. Они катились вниз по холму и попадали в овраг, поражая по дороге одного воина за другим, иногда зацепляя сразу двоих или троих – за плечи, за талию, пока люди не сгорали заживо.

Сначала дервиши с воплями и молитвами, чтобы довести захватчиков до религиозного экстаза, а потом и янычары начали наступление сквозь и поверх рядов поверженных айялар. Теперь уже у Бертрана не осталось пространства для того, чтобы использовать зажигательную смесь, и он наконец оказался в своей стихии. Взяв в руки щит и меч, он выпрямился во весь рост и принялся рубить направо и налево заползающих по стене врагов. Тяжелые доспехи то и дело спасали его от алебард, сабель и пик. Он почувствовал, как его ранили в бедро, а потом еще раз в бок, но продолжал сражаться. Потеряв в битве меч, Бертран вынул из-за пояса боевой топор и принялся орудовать им, лишая жизни все новых захватчиков. Все это время он старался держать равновесие, хотя ноги уже подкашивались. Вокруг него лежало столько тел, что стало невозможно передвигаться, но он понимал, что упасть означало погибнуть. Временами дым так сгущался, что позади стоящего непосредственно перед ним человека ничего не было видно. А потом из серых клубов появлялись новые враги, словно фантомы. Каким-то загадочным образом оборона держалась, и туркам не удавалось пробить стены.

В воздухе стоял удушающий запах крови, пороха, пота и смерти, звучал нестройный хор мужских голосов – это стонали умирающие, окровавленные, с раздробленными костями и разорванными телами. Слышны были молитвы на шести языках. Вдруг землю сотряс взрыв внутри форта. Это загорелся и взлетел на воздух главный склад боеприпасов, унеся жизни защитников, находившихся поблизости.

Мустафа-паша стоял на равелине и наблюдал за происходящим с высоты, выкрикивая приказы, командуя атакой и пренебрегая опасностью. Пушки форта Сант-Анджело палили над гаванью снова и снова, разбивая ряды атакующих, заполнивших склоны на подступах к стене форта. К западу от Бертрана группа янычар начала взбираться на стену по приставной лестнице. Стрелки с форта Сант-Анджело попытались достать их, но прицелы сбились, и вместо этого погибла группа из восьми защитников. Следующий выстрел оказался более удачным, он содрал атакующих со стены, словно шерсть с овцы.

Битва продолжалась весь день. Войска отступали, перегруппировывались и атаковали вновь. Шевалье де Медрана убили из аркебузы. Капитан Миранда, один из трех командующих фортом, получил серьезные ранения. Как только зашло солнце, звуки трубы возвестили об окончании атаки. Если бы турки провели еще одну атаку, форт бы пал. Склоны и траншеи были усыпаны тысячей турецких тел. К ночи температура понизилась, и от них исходил пар. Внутри форта лежали сто пятьдесят убитых рыцарей и солдат. Защитники свалились от усталости прямо там, где стояли, дрожащие и истощенные.

Обе стороны были ошеломлены. Форт Сант-Эльмо, старая, ветхая крепость, которая, как считали с обеих сторон, не продержится более пяти-шести дней, уже продержалась втрое дольше и продолжала удерживаться группой израненных защитников.

Всю ночь турки уносили с поля боя своих мертвецов, в то время как рыцари переправляли раненых на лодках. В часовне, где пострадавшие ожидали эвакуации, Бертран улучил минутку написать пару строк Кристиану.

«Не надо больше разбрасываться добровольцами, – писал он дрожащей рукой, и чернила смешивались с кровью. – Попроси только бочку бренди. Для обручей, разумеется».

Свернув записку, он засунул ее за пояс раненному в живот испанцу. Передумав, вынул записку обратно и приписал: «А лучше две бочки».

На рассвете снова начался обстрел.

Глава 38

Аша крался в темноте, осматривая стены с внутренней стороны Биргу. Они были мощно укреплены. На бастионах вдоль стен были вывешены флаги разных обержей: пост Кастилии, ближайший к Калкара-Крик, потом посты Прованса и Франции, каждый обозначен знаменами рыцарей, которые здесь стоят. Аша запоминал все в мельчайших деталях.

Он изучил разные способы попасть в город. Разумеется, о том, чтобы проскользнуть незаметно, не могло быть и речи. Тысяча глаз наблюдала за каждым сантиметром. Его первой мыслью было заплыть в залив Калкара-Крик и выйти на берег где-нибудь между фортом Сант-Анджело и постом Кастилии, например, рядом с воротами старого здания Священного лазарета. Можно было соврать, что он сбежал от турок и переплыл Великую гавань. Преимуществом такого маршрута было то, что этот путь пока еще не обстреливали, а потому Аше не надо было бояться, что его застрелят собственные войска, когда он попытается пробраться внутрь. Аша миновал руины Бормлы, которой в его детстве еще не существовало. Теперь деревня, полностью уничтоженная, представляла собой нейтральную зону между стенами Биргу и турецкими лагерями на возвышенностях.

На то, чтобы преодолеть это расстояние, у Аши ушло два часа. Он полз по пустынным улицам в сторону оврага, по которому собирался добраться до залива Калкара-Крик. И вдруг остановился. Выругался. Путь ему перегородила турецкая временная стоянка.

Оставалась лишь одна альтернатива. Значит, он войдет через переднюю дверь. Он пополз назад к главной улице, наиболее удаленной от турецких позиций.

Сердце бешено билось в груди. «Я мальтиец, – напоминал он себе. – Мне нечего бояться».

Когда дальше ползти стало невозможно, он встал и побежал прямо к стене, размахивая руками.

– Впустите меня! – закричал он по-мальтийски. – Я сбежал от турок!

Бдительные стражники на стене с бойницами махнули ему, чтобы шел к воротам. Они подозрительно уставились в темноту позади него, ожидая подвоха.

– Быстрее! – крикнул Аша, в панике оглядываясь через плечо. – Пока они меня не поймали! Ну пожалуйста, болваны!

Все еще подозревая неладное, стражники все же скинули вниз веревку. Аша проворно залез по ней, прекрасно осознавая, какой привлекательной целью является его спина для турецких стрелков. Подтянувшись на сильных руках, он оказался на вершине. Запыхавшийся, он стоял на стене рядом с бастионом Святого Иоанна. Его окружили сразу пять человек.

– Кто ты? – обратился к нему на итальянском рыцарь из прованского ланга; на нем был шлем с перьями, а доспехи из серебра и латуни выглядели изысканно.

Аша покачал головой, сделав вид, что ничего не понял.

– Спасибо вам, спасибо, – сказал он по-мальтийски. – Я уже думал, что мне конец.

Как шут, он попытался поцеловать рыцарю руку. Тот нетерпеливо попросил мальтийского стражника перевести.

– Как тебя зовут? – спросил стражник.

Аша тщательно взвесил ответ.

– Николо Борг, – сказал он. – Из деревни Зейтун. Когда пришли турки, они меня схватили. Я пытался перегнать свой скот из Бир-ид-Дихеба, но не успел. Они отвели меня в свой лагерь близ Марсы. Эти канальи заставили меня затаскивать пушки на Шиберрас. Я бы лучше им дал под зад, чтобы скорее взлетели на гору! Если вы дадите мне копье и позволите встать на стене рядом с вами, я именно это и сделаю!

Он подобрал нужные слова, использовал местные названия и знал, что другие мальтийцы сбежали от турок подобным образом. Кто-то из мальтийцев рассмеялся.

Стражник перевел ответ рыцарю.