его не видел. Впервые встретился и познакомился с Тарасовым чисто на производственной основе в 1934 году в городе Сталинске».

На производстве они работали сообща, но политически расходились. «Личного знакомства и товарищеских взаимоотношений я с Тарасовым не имел, за исключением двух случаев, когда мне пришлось встречаться с Тарасовым в домашней неслужебной обстановке». Первый раз на квартиру начальника железнодорожного транспорта М. Г. Грольмана Дульнев зашел в начале 1934 года по служебным вопросам: «Мне нужна была его помощь. Помимо Тарасова у Грольмана был заместитель начальника комбината Аркадий Самойлович Краскин и т. Гольденберг – второй зам. начальника комбината. Разрешив свой вопрос, я был приглашен к столу выпить стакан чая, вскоре ушел из квартиры т. Грольмана, что-либо антипартийного в разговоре или поведении в период этой встречи со стороны присутствующих лиц я сказать не мог»[1082]. Рабкор газеты «Советская Сибирь» считал, что надо было смотреть глубже, ведь Грольман поддерживал в Сталинске теснейшие личные связи с врагами партии – «с Тарасовым и другими подлейшими двурушниками», и отпирательства Дульнева его не убеждали[1083].

Дульнев касался и обвинения в картежных играх с троцкистами. «Из указанного в заявлении т. Попова можно понять, что у меня на квартире совместно с Тарасовым должно было произойти какое-то событие, которому он, Попов, случайно помешал произойти. Мне крайне непонятна цель тов. Попова делать такое заявление, т. к. лично сам т. Попов был инициатором такого случая». Вероятно, Попов имел двурушническую цель отвести от себя подозрения. На самом деле все проходило обыденно:

Во время обеда в столовой номер 47 за столом обедали вчетвером я, Дульнев, Попов, Тарасов и Оскольский. Попов сделал предложение сыграть ради времяпровождения в преферанс, предложение было принято, договорились, что товарищи зайдут ко мне, т. к. в этот день вся моя семья находилась в старом Кузнецке, и я находился на квартире один. Часов в 6 вечера ко мне зашел Тарасов, Попова же я окрикнул, чтобы зашел ко мне из окна (товарищ Попов живет против меня). Попов сразу же пришел, четвертого игрока тов. Оскольского не оказалось дома, он ушел на доменный цех. Сейчас не помню, тов. Попов или Тарасов позвонил кому-то по телефону, приглашая сыграть в пульку. С приходом четвертого игрока игра началась. Примерно минут через 40 ко мне позвонил Оскольский, спрашивая: «Началась пулька или нет?», я ответил, что благополучно такую начали и нужды в нем больше нет, он может ложиться спать. Вот действительное изложение факта посещения моей квартире Тарасовым (единственного случая, когда Тарасов был у меня на квартире) и телефонного разговора с Оскольским, о котором так туманно и предвзято излагает тов. Попов.

В другой, более подробной версии событий Дульнев утверждал, что Тарасов и Попов зашли к нему в 4 или 5 часов вечера. Эта версия еще более усугубляла положение доносчика, поскольку получалось, что Попов не просто хотел сыграть с «троцкистским подонком» в преферанс, но и сам пришел с ним вместе, не считая зазорным ходить в компании врага. «Оскольский задержался на производстве, мы пригласили вместо него другого товарища – т. Дейчмана, зав. производственно-техническим отделом, и сыграли пульку. Игра продолжалась три с половиной часа. Никаких намеков на антипартийное поведение со стороны Тарасова, Дейчмана, Попова не было». Дульнев подчеркивал, что это был «первый и единственный случай», когда Тарасов был у него дома, и что от этого человека он держался подальше. «Кого-либо из членов семьи Тарасова я не знаю, круг его знакомых и друзей также не знаю. Знаю только, что Тарасов часто ходил к тт. Краскину и Грольману, знаю это, потому что, живя на одной улице, видел, как он заходил в ту или иную квартиру». И вообще: кто мог подумать, что такой человек – троцкист? «Тарасов играл в преферанс в 1934 г. с Злотниковым, Власовым (редактор „Большевицкой стали“), которые с ним ходили вместе в театр»[1084].

На партсобрании ТЭЦ КМК 3 октября 1935 года Дульнева приперли к стене еще пуще. «К местной контрреволюционной группе я никакого отношения не имею, – защищался он как мог. – Никогда с ними идейных взглядов не разделял». Пошли вопросы: про Козлова с ТЭЦ, дружившего с Шадриным и младшей Ициксон, завсегдатая «троцкистских сборищ» Тарасовых.

Дульнев объяснялся: «В отношении Козлова могу сказать, что с ним познакомился как с моим подчиненным (помощник по хозяйственной части) в мою бытность начальником ТЭЦ. Козлов, давая заказы на пошивку моей сестре, был у меня на квартире два раза, но разговоров на политическую тему не велось». При этом Дульнев отмечал, «что о политике при мне никогда не говорил ни в беседах, ни на партийных собраниях. Я несу ответственность за то, что у меня как у коммуниста был подчиненным контрреволюционер, которого я не смог разоблачить». Шадрин тоже был знакомым по работе: «В 1931 г. я работал прорабом по монтажу, поэтому мне приходилось сталкиваться с Шадриным, но только по производственным вопросам».

Несмотря на то что знал по производству Шадрина около трех лет, Дульнев только один раз был у него на квартире, примерно в октябре 1934 года, да и то был вызван к нему по служебным делам, а сам Шадрин «у меня на квартире никогда не был». «Единственный раз, когда мне пришлось встретиться в домашней обстановке с Шадриным, это у заместителя начальника ТЭЦ по монтажу инженера Зарайского, к которым я был приглашен с женой в гости по случаю вселения на новую квартиру. Ничего антипартийного, антисоветского за время пребывания у Зарайского не было, правда, была выпивка, пели, играли».

Во всех этих случаях Дульнев делал акцент на том, что почти не бывал у бывших оппозиционеров на квартирах, думая, что только близкие, личные связи с двурушниками могут запятнать его, а обсуждение рабочих вопросов считал допустимым. По сути речь шла не об отстаивании собственного «я», а о поиске безопасного пространства, где контакт с «зараженными» был допустим. «Разговоров на политические темы не велось». А как относился Дульнев к заместителю начальника ТЭЦ по строительству тов. Зарайскому – правой руке Шадрина? «По службе у меня с Зарайским отношения натянутые, так как Зарайский часто говорил, что Шадрин был хозяином, а Дульнев комиссаром».

Дульнев надеялся воспользоваться сменой официальных иерархий и новым предпочтением политики (его конек) хозяйствованию и управлению (области, ценимые Зарайским)[1085]. «На ТЭЦ я назначен был по распоряжению тов. Бутенко, мотивировавшего тем, что на ТЭЦ дело обстоит плохо», – по-видимому, были те, кто подозревал, что на стройку вытащил Дульнева Шадрин, и Дульневу было важно показать, что он был внешним назначением. «О Шадрине и Зуеве как