– Тогда я спрошу Вас еще раз. А что бы вы делали, если бы вам отдали приказ сдать город без боя, а при попытке его защищать вас обвинили бы в измене?

Снова повисла тишина. Несмотря на выпитую водку, аудитория пыталась осмыслить сказанное. А Николай Федорович продолжал:

– Вот примерно в такой ситуации оказались мы в девяносто первом… Все, кто не желал развала Союза. Нас обвинили в измене, попытке организовать путч. Нас обозвали "хунтой", приклеили ярлык "красно-коричневые", а в дальнейшем попросту повыгоняли с государственной службы. Много вреда может принести солдат, предавший однополчан… Стократ сильнее урон, если армию предает полководец… Но если по пути предательства идут руководители государства – это ведет к краху страны!.. В истории тому примеров много…

Подполковник Кузнецов замолчал. Кто-то из ветеранов с ним негромко согласился. Остальные молчали. Попросту не знали, как реагировать на его слова в присутствии районного начальства. И только Корчагина доводы офицера не убедили.

– Вот я и говорю: вы оказались слабаками, раз не смогли уберечь государство и поставить к стенке всю эту инородную шушеру!

На эту реплику ветерана возразил державшийся, как и подобает сановнику районного уровня, Каблуков:

– Тут вы гражданин Корчагин заблуждаетесь! Наш народ сам не захотел жить при советах!.. Большинство жителей страны поддержало демократические реформы…

Но Корчагин разошелся не на шутку. Холодно-презрительный тон чиновника, официальное, применяемое правоохранительными органами по отношению к потенциальным преступникам "гражданин" еще больше распалили его.

– Только не надо говорить от имени всего народа! Лучшая часть народа полегла от Волги до Эльбы! Или умерла от ран после войны! А те, кого ты сегодня называешь народом, как стадо баранов, которое вдоволь накормили сеном и ведут на бойню! И они покорно идут! Блеют от страха, но идут!

– Ну, это кто как себя поставил, – злорадно ухмыльнулся Каблуков. – Я вот себя, к примеру, бараном не считаю!..

– А такие как ты и не бараны! Вы козлы-загонщики, которые ведут стадо. Им за это оставляют жизнь, а вам платят тридцать сребреников!..

Каблуков побагровел от злости. На помощь районному начальнику поспешил председатель совета ветеранов Кусков.

– Андрей Иванович, прекрати бузу! Ты испортишь нам весь праздник!

Лучше бы он промолчал. У Кускова давно побаливало сердце, и стрессы ему были противопоказаны. Корчагин вошел в раж и отбивался, как лось, окруженный стаей волков.

– А ты вообще молчи! Не воевал на передовой ни одного дня, а ходишь в председателях! Только и можешь, что задницу начальству лизать!

Кусков побледнел, начал хватать ртом воздух и осел на стул. А Корчагин ткнул пальцем в представителей администрации.

– А праздник нам портят вот эти господа! Пусть они попробуют нормально прожить на нашу пенсию!

– Вам-то грех обижаться, – быстро отреагировал Невзоров. – У вас, фронтовиков, пенсия в два раза больше, чем у обычного пенсионера!

– А ты нас не с ними сравнивай, а с теми, кого мы победили! В Европе пенсия в десять раз выше, хотя у них нет столько нефти, золота и алмазов! Захапали все, что мы построили, а нам в "благодарность" жалкий гривенник кинули!

– Корчагин, прекрати! – не выдержал и перешел на крик Невзоров. – Иначе я вызову милицию и выведу тебя вон!

– Да я сам уйду! Срать я хотел на вашу подачку! Заботу они о ветеранах проявляют…

Корчагин отшвырнул стул и, несмотря на возраст и выпитое, твердой походкой направился к выходу. На его груди позвякивали заслуженные в бою и в труде ордена и медали. Единственное, что у него в ходе реформ не "приватизировали".

Ветераны слушали эту перебранку с интересом, но не поддержали ни ту, ни другую сторону. И хотя кое-кто засобирался: "пожалуй пора и мне…", большинство осталось за столом: "не оставлять же недопитое…"

Председателю совета ветеранов Кускову стало плохо. Обвинение в лизоблюдстве он воспринял как величайшую несправедливость. Всю свою жизнь он добросовестно выполнял любые указания начальников. Делал это сознательно, без всякой задней мысли. Как порядочный и честный человек был убежден: не может вышестоящий начальник быть плохим человеком. Иначе кто бы его назначил на эту должность? И вдруг за эту преданность его обвиняют в подхалимстве.

Кускова вывели на воздух. Вышедший следом Каблуков сделал попытку его успокоить.

– Не переживайте так сильно, Семен Игнатьевич! Скоро эти коммуняки все перемрут… и заживем спокойно и хорошо…

Кусков бросил на молодого чиновника гневный взгляд, хотел возразить, но рабская привычка не перечить начальству взяла верх, и он ограничился только одной фразой.

– Вы и сейчас уже неплохо живете!

Кузнецовы возвращались с праздника в полном молчании. Перед самым домом Димка не выдержал и спросил:

– Папа, почему ты молчишь? Так сильно обиделся на этого Корчагина?

– Да нет, сын. Обиды на этого прямого и честного человека у меня нет. Плохо то, что по большому счету он прав, а мы ничего не можем изменить.

– А мне кажется, изменить можно все, было бы желание!..

Отец улыбнулся.

– Ты еще молод. На то она и молодость, чтобы верить в лучшее будущее. На деле, чтобы изменить мир в лучшую сторону, одного только нашего с тобой желания маловато.

*

Накануне праздника в село приехали Витька со Светой и еще несколько парней и девчонок из числа одноклассников. Сразу после праздничных мероприятий ребята собрались вместе и отправились на озеро Мраморное.

В эти праздники на его берегу было пустынно. То ли нынешние выпускники предпочитали ходить в "поход" в другое место. То ли сказалось отсутствие в школе любимой всеми учительницы. Евдокия Федотовна серьезно болела и вынуждена была уйти из школы. Ребята перед походом зашли к ней домой. Болезнь сильно изменила ее, но она оставалась все такой же отзывчивой, доброй и хотела знать о своих учениках буквально все. Поэтому в доме Серовых они пробыли довольно долго.

На озеро прибыли позже, чем рассчитывали, и на пустынном берегу по началу даже немного загрустили. Но молодость есть молодость. Постепенно развеселились. Немного выпили, потанцевали и даже попели. По традиции развели костер и, когда притомились, уселись вокруг него и принялись за воспоминания. Попутно перемыли косточки всем отсутствующим.

Почти все девчонки перебрались в город. Многие продолжили учебу. Кто в институте, кто в колледже, кто на курсах. Парни, за небольшим исключением, ушли служить в армию. Даже те, кто категорически этого не хотел. Деревенским ребятам труднее получить отсрочку от призыва. А чтобы "закосить", требовались деньги, которых у большинства попросту не было.

Игорь Сомов добился своего и поступил в военное училище. Он учился уже на втором курсе, и