— Прекрасно, пусть платят.

— И если большое судебное жюри Лос-Анджелеса решит, что заэтим исчезновением кроется нечто большее, чем простое нежелание выйти замуж,будут вызваны свидетели…

— Прекрасно. Пусть их вызывают.

— И свидетель будет давать показания под присягой.

Лжесвидетельствование, вы знаете, карается строго. Так вот,я здесь в качестве вашего друга. Вы можете рассказать мне все, что знаете, а япостараюсь найти Корлу Бурк.

И тогда не будет большого жюри, понимаете? Я могу невмешивать вас во все это дело, если вы поможете мне выполнить заданиеагентства. Если же вы появитесь перед большим жюри Лос-Анджелеса, ситуациястанет другой.

— Черт с ним! Я не желаю знать ни какое-то большое жюри, никакое-то агентство.

Я закурил сигарету.

Хелен Фрамли нерешительно произнесла:

— Ну ладно, что ж, я расскажу вам.

— Заткнись, — сказал Гарри Биган.

— Я знаю, что делаю. Дай мне сказать, Кулак.

— Ты слишком много говоришь.

— Нет, нисколько. Даже недостаточно… Так вот, послушайте,мистер Лэм. Я, как и всякая женщина, любопытна. Ну, и после того как этотмистер Дирбор… кажется, так… этот инженер начал задавать мне вопросы, я решилауже сама, что выясню, чем он так интересуется. Я написала одному своемузнакомому в Лос-Анджелес, чтобы тот прислал мне вырезки из газет.

— Так, — одобрил я, — это уже теплее. Ну и что там ввырезках?

— Они были присланы мне по почте.

— Что же из них выяснилось?

— Ничего такого, что бы вам не было известно.

— Я не читал газет, — возразил я. — Мне только недавнопоручили это дело. Эти вырезки у вас при себе?

— Они в ящике комода.

— Вы могли бы дать мне их посмотреть?

— Не смей, — сказал Кулак.

— Да перестань ты. Кулак. Не вижу причины, почему бы ему непосмотреть газетные вырезки.

Она вскочила и ловко, я бы сказал — с изяществом, увернуласьот протянутой руки Кулака, исчезла в спальне, а спустя мгновение вернулась сворохом газетных вырезок. Я их просмотрел. Они были скреплены канцелярскойскрепкой. Линия отреза была очень неровной, как если бы их вырезали в спешке.

— Могу я их взять на несколько часов? — попросил я. — Яверну их вам утром.

— Нет! — тут же отказал бравый Кулак.

— Ну, что ж, возьмите их обратно.

— Я не понимаю, почему нет? — спросила мисс Фрамли.

— Послушай, крошка! Мы не собираемся помогать закону. Еслита девушка сбежала, значит, у нее были на то свои причины. Давай не будем лезтьв чужие дела и останемся чистыми. — Кулак повернулся ко мне: — И все же… я недо конца вам верю… С игральными автоматами что-то у вас не гладко. Вы в самомделе не занимаетесь или раньше не занимались нашим рэкетом?

Я отрицательно покачал головой.

— Даже как помощник?

— Когда дело доходит до игральных автоматов, я как ребенок влесу. Мой опыт — это «Золотой герб» — ресторан, где я обычно питаюсь вЛос-Анджелесе и где находится в одном из отдельных кабинетов игральная машина.

Берта Кул бесится, глядя, как я просаживаю деньги на этоймашине. Каждый раз, когда я прихожу туда, я начинаю шарить по карманам впоисках медяков. Обычно я проигрываю пятнадцать — двадцать центов.

— Так вам и надо, — сказал Кулак. — Машины в ресторанахохотятся за быстрой выручкой. Они не годятся для спокойных клиентов. Они ставятролики на звездочки, так что выиграть две вишни и колокольчик там трудно, темболее сорвать банк или получить в награду за успешную игру особую медаль.

Я возразил:

— Похоже, некоторые выигрывают и больше, — не такие, как я,игроки. Женщина, управляющая игротекой, рассказывала мне о некоторыхкоммивояжерах, которым здорово везет и на той машине. Три или четыре разасрывали банк.

— А вы сами никогда не видели, как они это делали?

— Нет.

Он презрительно фыркнул:

— Сказки для детишек в коротких штанишках. Очень может быть,что коммивояжерам она рассказывает и о том, что существует некий частныйдетектив, который доит машину.

Хелен Фрамли вдруг сказала:

— А вы и впрямь крепкий орешек.

— Я? Почему? — поинтересовался я.

— Не пасуете перед Кулаком. Многие боятся его…

Я права, Кулак? Тебя это раздражает?

— Что?

— То, что детектив держится так независимо.

— Да иди ты к черту!

— Я ничего плохого не хочу сказать о тебе, Кулак.

— Так и надо. Только попробуй иначе — не советую.

Мисс Фрамли снова взглянула на меня своими красивымитемно-серыми глазами.

— Вы многое видите в жизни, — вздохнула она. — Встречаетесамых разных людей…

— Не так уж многообразны эти люди…

— Что вы собираетесь сделать с Корлой, если найдете ее?

— Поговорить с ней.

— А потом? Вы собираетесь рассказать о ней человеку, закоторого ей следовало выйти замуж?

Я улыбнулся:

— Я доложу своему шефу. Она сообщит нашему клиенту. Нашклиент использует информацию так, как ему заблагорассудится. Мне все равно, какон ее использует. Он платит Берте Кул, а Берта Кул платит мне.

Гарри сказал:

— Все так, как я тебе говорил, детка. Все в этом мире стремятсясорвать куш. Приходится его хватать везде, где только сможешь.

— Кулак боится, что у меня проснется совесть. — Мисс Фрамлиулыбнулась мне.

— Из-за игорного рэкета она уснула?

— В общем-то, да.

— Ну, — Кулак поморщился, — перестань дурачиться, детка.

— Все машины обманывают. Очищают кошельки клиентов. Почемубы и нам не позаимствовать что-нибудь у машины? Правда, Кулак?

— Да, это не воровство, — уверенно сказал он. — Простовозврат части денег, отобранных у общества владельцами машин. А мы ведь тожечасть общества, разве — нет? По крайней мере, по отношению к игральномуавтомату. Владельцы используют всякие приспособления, чтобы сократить выигрышилюдей у машины, а мы используем свои приспособления, чтобы заставить машинырасплатиться. Это — схватка на равных.