— Где и как я могу связаться с тобой, Хелен?

— Ты не можешь!

— Ну, возможно, какая-то подруга, которой я мог бы написатьдля тебя…

Хелен энергично покачала головой.

Я дал ей визитную карточку.

— Тут мой адрес. Может, ты что-нибудь сможешь придумать,чтоб нам встретиться? Местечко, где я тебя найду на тот случай, еслипонадобятся твои показания…

— Я не хочу давать никаких показаний. Я не желаю, чтоб менявытаскивали на свет и задавали вопросы.

— Ты можешь мне доверять. Если со мной по-честному, то и япо-честному. Со мной по-хорошему, и я — так же.

Она положила мою карточку в кошелек.

— Я подумаю, Дональд. Может, я пошлю тебе открытку…

— Сделай этот маленький пустячок, пожалуйста. Для менясделай.

— Может быть, Дональд, может быть… Я вот мучаюсь, знаешьотчего?

— Отчего же?

— Я тебе дома сказала не всю правду.

— Чего я и боялся, Хелен.

— Надо пойти куда-нибудь, где можно поговорить спокойно. ТутКулак может нагрянуть каждую минуту.

— Вестибюль отеля или…

— Нет-нет, что-нибудь поближе. Да вот пойдем-ка сюда, вподъезд этого дома, он не так заметен…

Там мы начали вновь говорить — все о том же.

— Хелен! — сказал я. — У меня есть доказательства, чтоименно ты послала письмо Корле Бурк.

— Я тебе не лгала, Дональд. Я просто не сказала тебе всейправды. Я собираюсь помочь тебе. Я хотела сказать все еще там, но Кулак… чертовКулак. В конце концов я решила, что, если у тебя хватит сообразительности ивыдержки подождать меня, когда я вышла обменивать деньги, я тебе расскажу…возможно… все.

— Что все?

— На самом деле это она мне написала письмо.

— Когда?

— Должно быть, за день перед тем, как исчезнуть.

— А ты ей ответила?

— Нет, не ответила. Честное слово. Я ее в жизни никогда невидела. Мне доставили ее письмо. Оно было адресовано Хелен Фрамли, довостребования, Лас-Вегас, Невада. Так случилось, что в почтовом отделении онопопалось на глаза тем, кто знал, где я живу, и письмо было доставлено прямомне.

Напротив нас в бакалейном магазине на боковой улочкесветилась витрина. Света достаточно. Я подвел Хелен к окну.

— Давай взглянем на него.

— Если Кулак когда-нибудь узнает…

— Какое ему до этого дело?

— В самом деле, — вспылила она, — никакого! Я ему с самогоначала сказала, что у нас с ним чисто деловые отношения. Конечно, ему хочетсяот меня большего, он ревнив до безумия. И ненавидит закон… Он мне заявил, мол,очевидно, в Лас-Вегасе живет еще одна Хелен Фрамли, и я получила письмо,предназначенное ей.

Я не могу разобраться, но Кулак говорит: что я не должнавысовываться.

— Давай посмотрим письмо… И поторопись. У тебя не вся ночьвпереди. И у меня тоже. Давай посмотрим.

Она открыла кошелек, вытащила конверт и вручила его мне.

Я опустил его в карман.

— Нет, нет, нельзя так делать. Мне понадобится письмо. Кулакспросит меня о нем, как только я вернусь. Он захочет его сжечь. Тебе придетсятолько взглянуть на него, Дональд… О, Боже!..

Я посмотрел в ту сторону, куда был устремлен еевстревоженный взгляд.

На углу улицы стоял Кулак, просматривая ее насквозь.

Она схватила меня за руку.

— Быстро! Сюда, обратно в подъезд!

Кулак нас заметил, сделал неуверенный шаг вперед, пытаясьразглядеть получше две одинокие фигуры на фоне окна. А затем… затем онстремительно побежал к нам.

— Что же делать? — спросила Хелен.

— Беги. Я задержу его.

— Нет, нет, Дональд, он опасен. Он почти невменяем. Он…

Я взял ее за руку и шагнул ему навстречу.

Его лица нельзя было разглядеть. Поля шляпы прикрывалиглаза, да еще тусклый свет в переулке. Тут, правда, из-за противоположного углапереулка вывернула машина, и фары осветили его лицо резким белым светом —ненависть, лютая ненависть.

Хелен Фрамли увидела это лицо и хотела выскочить вперед. Норэкетир быстро выбросил вперед свою правую руку.

Я поймал девушку за воротник куртки и крутанул ее волчкомвдоль тротуара. Я сам нацелился для удара в челюсть.

Не знаю, то ли плохое освещение сыграло свою роль, то ли онбыл настолько невменяем, что не заметил моего намерения, а возможно, считалниже своего достоинства реагировать на слабака, во всяком случае, он и непытался закрыться или увернуться, и мой удар достиг цели — его подбородка.Подсознательно я вспомнил, что говорил Луи о напряжении всего тела при ударе. Яударил его с такой силой, что казалось, сломал себе руку.

Его голова даже не качнулась. Словно я саданул по бетоннойчушке.

— Ах ты, грязный стукач! — прохрипел он и врезал мне вчелюсть.

Левый прямой ошеломил меня. Я знал, что сейчас последуетправый прямой. Я попытался уйти в сторону и, споткнувшись, потерял равновесие.Плечо мое ушло вверх. Его правый прямой и угодил мне в плечо, отправив менячерез тротуар в кювет.

Фары ослепили нас. Я решил, что сейчас машина переедет меня.Я вскочил, а Кулак — спиной к машине — как-то не спеша снова двинулся на меня.

Машина остановилась. Хлопнула дверца. Кто-то крикнул: «Эй,парень, постой!»

Кулак не обратил на голос никакого внимания. Его глаза былиприкованы ко мне, только ко мне.

И опять он не прикрылся. Удобный случай? Я сделал выпад. Незнаю, попал ли я в него до того, как его массивное тело проскочило мимо меня.Его ударили по корпусу. Он повернулся, и какой-то гигант сцепился с ним,откинув меня в сторону своим плечом.

Кулак отскочил, освободился от цепкого своего противника.Плечи и спина гиганта качнулись назад. Быстрый Кулак ударил, но гигант успелпрыгнуть, еще раз отпихнув — это уже попутно — и меня.

Я услышал крики. Завизжала женщина. Потом послышались шагибегущих к нам людей.

Тут гигант рухнул на меня. Быстрый Кулак все-таки досталего. Я извивался, пытаясь высвободиться. Фары автомобиля снова высветилинависшее над нами лицо рэкетира, налитое все той же холодной ненавистью. Онспихнул с меня неподвижное тело гиганта — так легко и просто, будто оно ничегоне весило. Наклонился надо мной. Его левая рука сгребла мою рубашку и галстук.