В тот же четверг Вирджиния Ревел играла в теннис в Рейнлэхе.На обратном пути на Понт-стрит, откинувшись в роскошном длинном лимузине, она счуть заметной улыбкой репетировала предстоящий разговор. Возможно, конечно,шантажист больше не появится, но Вирджиния была уверена, что ей еще придется сним увидеться. Она не проявила тогда достаточной твердости. Что ж, на этот разего ждет сюрприз!

Когда машина подъехала к дому, она, прежде чем выйти,заговорила с водителем:

– Как ваша жена, Уолтон? Я забыла спросить.

– Кажется, лучше, мадам. Доктор обещал заглянуть вполовине седьмого. Вам еще нужна машина?

Вирджиния подумала:

– Я уеду на уик-энд. Отправляюсь в шесть сорок сПаддингтонского вокзала, но вы мне не понадобитесь. Доберусь на такси. Вам надоповидаться с доктором. Если он сочтет, что вашей жене лучше отдохнуть на свежемвоздухе, увезите ее куда-нибудь, Уолтон. За мой счет.

Нетерпеливо кивнув, Вирджиния прервала бесконечныеблагодарности шофера, поднялась по лестнице, поискала в сумочке ключ, но,вспомнив, что ключа у нее нет, поспешно позвонила в дверь.

Ей открыли не сразу, а пока она ждала, к ней подошел убогоодетый молодой человек с кипой брошюр. Одну из них, под заглавием «Почему яслужу своей стране?», он протянул Вирджинии. В левой руке он держал коробочкудля денег.

– Я не могу приобретать по две таких жутких книжонки вдень, – взмолилась Вирджиния. – Я уже купила сегодня утром, честноеслово!

Молодой человек, запрокинув голову, рассмеялся. Вирджиниярассмеялась вместе с ним. Небрежно оглядев его, она решила, что он не похож наобычного лондонского безработного. Ей понравилось его смуглое лицо и стройная,упругая фигура. Она даже пожалела, что у нее нет для него работы.

Но в этот момент щелкнул замок, и Вирджиния тотчас же забылао симпатичном безработном, потому что, к ее удивлению, дверь открыла еегорничная Элиза.

– А где Чилверс? – резко спросила она, входя вхолл.

– Но он уехал, мадам, вместе с остальными.

– С остальными? Куда?

– В Датчет, мадам. В коттедж, как вы велели втелеграмме.

– Я не посылала никакой телеграммы. Что же в нейговорится?

– По-моему, она на столе внизу.

Элиза убежала и через некоторое время с торжествующим видомпринесла хозяйке телеграмму.

– Voilа[1], мадам.

Телеграмма была адресована Чилверсу, и говорилось в нейследующее:

«Пожалуйста, немедленно со всей прислугой отправляйтесь вкоттедж и займитесь приготовлениями к приему на уик-энд. Сядьте на поезд 5.49».

Ничего необычного, она сама не раз оставляла такие послания,когда ей надо было наскоро устроить прием в своем бунгало, расположенном наберегу реки. Она всегда привозила туда всю прислугу, оставляя в доме толькоодну старушку. Чилверс не нашел в этом послании ничего странного и, какдобросовестный слуга, в точности выполнил поручение.

– Я осталась, – объяснила Элиза, – помня, чтомадам хотела, чтобы я собрала ее вещи.

– Это глупая шутка! – воскликнула Вирджиния,гневно отбросив телеграмму. – Вы прекрасно знаете, Элиза, что я еду вЧимниз. Я вам сегодня утром говорила.

– Я решила, что мадам передумала. Иногда такоеслучается, не так ли, мадам?

Вирджиния в ответ на справедливый упрек чуть заметноулыбнулась. Она пыталась найти причину этой необычной шутки. Предположениевыдвинула Элиза.

– Mon Dieu![2] – всплеснула онаруками. – А вдруг это преступники, воры? Они посылают фальшивуютелеграмму, удаляют из дома всю прислугу, а затем грабят!

– Наверное, так оно и есть, – с сомнениемсогласилась Вирджиния.

– Да, мадам, бесспорно. Об этом каждый день пишут вгазетах. Мадам, сразу же звоните в полицию, сразу же, пока они не пришли и неперерезали нам горло!

– Не волнуйтесь так, Элиза. Какие грабители в шесть часовдня перережут нам горло?

– Мадам, умоляю, позвольте мне сейчас же вызватьполицейского!

– Зачем? Не глупите, Элиза. Идите соберите мои вещи,если вы еще этого не сделали. Новое вечернее платье от Кайо, белоекреп-марокеновое и… да, черное бархатное… черный бархат так подходит дляполитической беседы, не так ли?

– Мадам восхитительно выглядит в атласе цвета нильскойводы, – предложила Элиза.

– Нет, я его не возьму. Поспешите, Элиза, будьтехорошей девочкой. У нас очень мало времени. Я отправлю телеграмму Чилверсу вДатчет, поговорю с дежурным полицейским и попрошу его присматривать за домом.Не делайте круглые глаза, Элиза… если вы так напуганы, когда еще ничего непроизошло, что с вами будет, если из-за угла выскочит некто и вонзит в вас нож?

Элиза пронзительно пискнула и быстро побежала по лестнице,нервно оглядываясь через плечо.

Состроив ей вслед гримасу, Вирджиния отправилась в маленькийкабинет, в котором был телефон. Ей понравилась идея Элизы позвонить вполицейский участок, и она решила не откладывать дело в долгий ящик.

Она подошла к телефону и вдруг, уже держа руку на трубке,замерла. В кресле, как-то странно съежившись, сидел человек. Вся эта суматоха стелеграммами выбила Вирджинию из колеи, и она забыла, что ждет гостя.По-видимому, он заснул, ожидая ее.

Она с озорной улыбкой подошла к креслу, но улыбка тотчас жеисчезла с ее лица.

Человек не спал. Он был мертв.

Вирджиния поняла это сразу же, поняла еще до того, какувидела маленький блестящий пистолет на полу, опаленное отверстие над сердцем скровавым пятном вокруг него и ужасную, отвисшую челюсть.

Она стояла неподвижно, бессильно опустив руки. В тишине донее донесся голос Элизы, сбегающей по лестнице:

– Мадам! Мадам!

– В чем дело?

Вирджиния бросилась к двери, инстинктивно желая хотя бы навремя скрыть от Элизы, что случилось. Она прекрасно знала, что Элиза легковпадает в истерику, а ей нужно было все спокойно обдумать.

– Мадам, а может быть, набросить на дверь цепочку? Этипреступники могут заявиться в любую минуту!

– Как вам угодно. Делайте все, что хотите.