Можно ли простить собственное убийство? Вряд ли. Но мне под силу скрыть его глубоко в сердце, отправить к старушке Забвению на время. Претвориться кем-то другим. Деревенской девчонкой? Да. Но не из Нового Перепутья, а из… Мои глаза пошарили по комнате, цепляясь за что-то. Вот! На стене возле кровати висела карта Империи Ходящих. Довольно подробная, где каждая неровная линия обозначала речужку или ручей, а поселения вырисовывались домиками. Если домики были маленькими и в небольшом количестве — сразу понятно становилось, что живут там три калеки. А если их много было, пусть и мелких, да еще и обнесенных заборчиком — вот это уже крупное село.

Ванэм на карте красовался большим, примерно в сантиметр шириной, городом, что по масштабам карты равнялось трем километрам. Похоже, картограф учитывал только центр города, оставив пригород за границами. Но я стала с придирчивым вниманием изучать окрестности Ванэма.

Соберем все, что мне уже известно. Открыть тропу — редкость. Открыть длинную тропу — еще большая редкость, значит… моя Тропа не должна быть очень длинной. Лорд Нэрт даже и не допустил вероятности, что я прибыла откуда-то дальше, чем деревушка возле Ванэма, вот и подпитаем эту ложь. Я провела пальцем по западному тракту. Совожки, Длинный Вос, Пупятки… смешные какие называния, дальше… Серое Гнездовье, Гребной Перевал… А что? Звучит неплохо. Измерила расстояние костяшками пальцев. Ровно три фаланги, примерно четыре километра.

Решено. Пусть будет Гребной Перевал. Невольно взгляд проследовал севернее, вниз, по другому тракту. «Новое Перепутье» — золотыми вензелями выписано на карте почти у границы Империи. Четыре ладони. Безумно долгая Тропа. Поэтому отец не советовал мне ходить в Лес? Боялся, что вот так же я ступлю на голубую ленту и окажусь на другом конце Империи? Я пожала плечами, свела брови на переносице, стараясь запомнить называния деревень, окруживших Гребной Перевал. Пересохшие от волнения губы несколько раз повторили незнакомые слова, втаптывая их в память поглубже. Нужно успеть подготовиться к вечернему допросу у лорда Гэртрэна и не ударить в грязь лицом.

Я долго и тщательно продумывала легенду. Мелькнула мысль попробовать ее записать, но обращаться с таким пером мне оказалось в новинку, поэтому выходили из-под него больше кляксы, чем линии, и я быстро отвергла эту затею, потеряв терпение. Похоже, сказался стресс последних дней, и тело просто отказывалось слушаться меня, все еще пребывая в каком-то полусне. Что уж говорить о ладонях и пальцах, которые то и дело сводило в непонятном спазме. Стоило подумать о Новом Перепутье, как левая кисть затряслась от неконтролируемой дрожи. Да что это за издевательство! Я швырнула в стену перо, со звоном треснувшееся об твердую гладь.

Запоздало до меня долетели громкие голоса из гостиной перемежающиеся с хихиканьем, и не успела я принять более-менее приличный вид, как дверь распахнулась и явила моему взору очевидно ту самую Арану Гэртрэн.

Погодите, они что, родственники с сиятельным лордом? Но рассуждать было некогда, потому что девушка, несомненно столь же красивая сколь и заносчивая с первого же взгляда, цепко пробежалась глазами по комнате, скривилась, не заметив вообще никаких вещей, и выдала, посматривая на подругу, замершую рядом.

— Кого это ко мне подселили? Очередная деревенщина безродная. Пф. Проводники совсем уже с ума сошли, раз принимают в АМП таких побродяжек…

— Арана, тебе везет как потерявшемуся в дебрях троп ходящему… — поддержала светловолосая подруга невольной соседки. Пронзительно голубые глаза делали ее похожей на куколку, и не считая надутых бантиком губок, она выглядела очень аккуратной и аристократичной особой. Прав был господин Вортин. Туго мне придется, если первые же встречные студентки впиваются столь острыми взглядами не только в мое лицо, но и в форму, которая вдруг стала сидеть как-то криво, и в лодыжки, все еще покрытые синяками, чего не смогли скрыть даже полупрозрачные чулочки, выданные лордом.

— И не говори, Малика, — студентка тягостно вздохнула в ответ, — теперь придется делить гостиную с ЭТИМ, — ее тон сочился абсолютно неприкрытым презрением. — Между прочим, дядя обещал мне эксклюзивные покои, без всяких подселенок.

— Должно быть, ты его чем-то разгневала, — предположила Малика, дернув курносым аккуратным носиком, контрастно отличающимся от торчащего острым углом выпирающего носа Араны. Не удивительно, что лорд Нэрт ее только вышвыривал. Девица была на любителя. Симпатичная, этого не отнять, но стоило ей рот раскрыть, как сразу хочется назад захлопнуть, ибо сыпется из него все что угодно, кроме нормальных слов. На стройной фигурке пиджак и темное платье сидели безумно тесно. Как дышит-то эта особа? Через раз, небось?

Мысленно покачав головой, я подумала, что никогда не смогу понять местных «ледей», как их обозвал домовой, если они считают нормальным врываться в чужую комнату без стука и тратить последнее дыхание на пустые разговоры.

— Понятия не имею, — поджала губы шатенка, — дядя Ленокс любит иногда перегнуть палку, — синий глаз девчонки нервно дрогнул, выдавая отношение к дядюшке. — На какой только факультет могли определить безродную?..

Похоже, не так лорд ей и покровительствует, как она пробует это выставить на глазах подруги. Мне даже захотелось с ним встретится. Посмотреть в лицо мужчине, спокойно управляющегося с этой ядовитой гадюкой. А вот последние ее слова задели за живое. Но показывать нельзя, иначе сильнее будет жалить в одно и тоже место, змея остроносая. Самое забавное, что светловолосая куколка верит каждому слову Араны. Только хлопает длинными ресницами и удивленно хмурит красивый лобик.

— Не хочу прерывать обсуждение моей персоны, — я сжала кулаки, устав выслушивать чванливый бред. — Но вообще-то, я нахожусь прямо перед вами и могу сама ответить на ваши вопросы.

— О, смотри-ка, у рыженькой голос прорезался. А я уже подумала, она так и будет молчать, — фыркнула Арана. — Ты откуда вылезла, деревенщина? Где твои пожитки?

Девушка скрестила руки под полной грудью, словно выставляя ее напоказ. Я невольно глянула вниз, где под фирменным платьем не было ничего выдающегося. Полукружья, которым положено было уже налиться сильной и кровью к семнадцати годам, нагло не соответствовали нормам. И меня это не волновало. Никогда, до взгляда карих, почти черных глаз Араны. Да что такое? Почему мнение соседки стало вдруг важным?! Я встряхнула головой, вышвыривая желание показаться лучше, чем я есть на самом деле из головы. Характер мой, папа не зря называл ершистым, а деревенские за глаза обсудить любили. Выслуживаться и подстраиваться под соседку — совсем не похоже на прежнюю меня. И с одной стороны, я решила претвориться кем-то другим. Но на деле… эта другая будет глупее, слабее и менее уступчивой, чем положено быть Виталине Ирнол. Поэтому запускаем наглость, грубость и весь арсенал невежества, который только у меня имеется.

— Медведь утащил, представляете? Шел за мной, с самого Гребного Перевала. Я страху натерпелась! Из дому-то выбралась ягоды к пирогу собрать, а он притаился в малиннике. Зыркает и урчит, что я на его территорию залезла… Я и припустила… все ноги ободрала об кусты да ветки, лапти потеряла! — добавила в тон трагичности, стараясь сделать взгляд как можно более глупым и наивным. — Там-то мне и случилось Тропку открыть. Туманом белым застлало подлесок, а перед глазами лента голубая мелькнула, расстилаясь под ногами настоящей указующей путь дорожкой. Я прыг на нее! И медведь за мной! Как улепетывала, только самому Забвению известно!