Штаб-квартира в Парме мало чем могла помочь, когда весной 2008 года выяснилось, что после «мусорного» скандала в Неаполе сыр моцарелла оказался заражен диоксином. Летом 2008 года разразилась очередная буря: выяснилось, что Италия более двух лет поставляла в Европу испорченный сыр, в котором были обнаружены куски пластика и мышиный помет. По данным итальянской полиции, общий вес бракованного сыра составил 11 000 тонн.

Очевидно, что место, где будет осуществляться контроль за качеством продуктов питания, для италь­янцев было гораздо важнее, чем эффективность самого процесса. Они не могли принять, что это будет происходить «в тундре», как заявил мэр города Парма.

Картина мира пармского мэра напоминает средне­вековые карты, где внешняя граница пролегает по ледяной периферии, а обитатели — сплошь дикие варвары и морские чудища.

Крайнее географическое местоположение создает у некоторых слишком обобщенное представление, в котором африканский дикарь, играющий на барабанах в саванне, ничем не отличатся от финна, который живет в тундре и, упившись водкой, охотится на белого медведя. Именно представления об устройстве мира, которые люди не хотят проверять, становятся главным аргументом популистов. Комментарий пармского мэра основывался на древнем предположении, что культура является либо цивилизованной, либо варварской в зависимости от климатических условий. Некоторые, например, считают, что Парма вполне достойна быть пупом Земли. Если так думать, получается, что чем дальше от центра мира, тем хуже климатические условия, менее развита культура, менее вкусна еда и тем больше местные жители похожи на дикарей.

Самоуверенные суждения, основанные на личном опыте принятия солнечных ванн, не новы. Так, Аристотель считал Грецию лучшим местом в мире. По его мнению, жители северных широт духовны, но неумны и бесталанны. Азиаты, в свою очередь, слишком организованы и несвободны. Греки же, находясь между двумя климатическими поясами, одно­временно духовны и умны. Римлянин Витрувий считал свой город идеальным местом, так как он располагается между жарой и холодом. И чем дальше уходишь от центра, то есть от Средиземного моря (лат. Mare Mediterraneum — «море в центре Земли»), тем хуже становятся люди. Арабы, в свою очередь, делили мир на семь климатических поясов, от экватора до темного севера. За пределами этих поясов жизнь невозможна, а лучшие условия для жизни — на втором и третьем поясах, где располагаются — сюрприз, сюрприз! — арабские страны. Арабский географ аль-Масуди, живший в X веке, так изображал жителей Европы: «Теплого гумора нет у них, тела их велики, поведение грубо, понимание глупое и язык трудный. Чем дальше на север, тем люди становятся более глупыми и дикими».

Ибн Баттута, который в XIV веке объехал всю Азию, вел себя в точности как Берлускони: удивлялся и ругал местные обычаи, критиковал еду. Он писал, что в Китае его поразило язычество местных жителей. Везде он видел вызывающие жалость явления, поэтому, сокрушенный, был вынужден как можно больше времени проводить в помещении.

Недовольное брюзжание отдельных путешественников можно списать на усталость от дороги и проблемы с пищеварением, но, как ни странно, самые высокомерные замечания при этом делали те, кто даже не вставал со своего кресла.

В Риме разработали целую теологическую систему, чтобы выразить свое презрение к другим культурам. В 1095 году папа Урбан II издал буллу Terra Nullius — «Ничейная земля». Она давала европейским королям и принцам право «открывать» и присваивать себе нехристианские земли. В 1454 году папа Николай V расширил свои полномочия, издав буллу Romanus Pontifex, которая давала право объявлять войну всем некрещеным народам и захватывать их земли. Согласно этим указам, все нехристиане считались дикарями, нецивилизованными недолюдьми без права на землю. Христианским же правителям сам Бог дал право на войну, колонии и рабовладение.

Лишь в 1537 году папа Павел III в булле Sublimis Deus говорит, что нельзя к коренным жителям Америки относиться как к нерациональным животным и брать их в рабство.

Завышенное культурное самомнение проявляется в убеждении, что иностранцы могут много чему научиться у моей культуры, но не наоборот. Так, гренландские инуиты не сомневались, что европейцы приезжали перенимать у них добродетели и хорошие манеры, а вовсе не покорять их земли.

В 1664 году французский ученый Франсуа Шарпантье писал, что Франция не может оставаться в составе Европы, она должна распространить свою культуру на варварские народы. Особенно возмутительно выглядело культурное высокомерие Франции в отношении Индокитая, в частности Вьетнама. Французы называли свое колонизаторство la mission civilisatrice — «просветительская миссия». Бесцеремонный колониальный патронат Франции над Индо­китаем строился на максимальной эксплуатации ресурсов страны. Рис, уголь, резина, шелк, специи и минералы вывозили из страны, одновременно открыв во Вьетнаме прекрасный рынок для сбыта французских товаров. Вьетнам обеспечивал легкую и беззаботную жизнь для 45 000 французских госчиновников, из которых большинство были самой что ни на есть посредственностью. По результатам опроса 1910 года выяснилось, что только трое из них свободно изъяснялись на вьетнамском!

Колонизаторы давали вьетнамцам, принявшим католицизм, образование, чтобы насадить французскую школьную систему, они уничтожили традиционные деревенские школы. В результате из-за нехватки хороших учителей уровень грамотности резко упал по сравнению с доколониальным периодом.

Коллективный самообман привел к тому, что в процессе колонизации многие британские чиновники и офицеры были абсолютно уверены, что обеспечивают местным жителям защиту, благополучие и права, которых у них раньше не было.

С тех самых империалистических времен арабы и африканцы считают европейцев ворами и обманщиками. На Ближнем Востоке европейцы многократно нарушали свои обещания. Причина многих сегодняшних бед в том, что колонизаторы провели границы территорий, абсолютно не считаясь с многотысячелетней историей этих стран. Самый яркий пример — Ирак. В нем объединили три разных региона: Мосул (курды), Багдад (шииты) и Басру (сунниты). Курдам обещали независимость — не выполнили. Саудовской Аравии отдали часть кувейтского королевства, чтобы ограничить доступ иракцев к Персидскому заливу. Несмотря на все предостережения, Великобритания под руководством Уинстона Черчилля установила границы по-своему. Последствия очевидны: иракские конфликты с Кувейтом, суннитами, шиитами и курдами.

В 1880–1910 годах европейские альфа-самцы поделили между собой практически всю Африку. Всем известно, что решения по поводу Африки принимались в Европе. Колонизаторы дистанцировались от местного народа, который они считали более низким по расе, уму и моральным качествам. Европейские музеи наполнились колониальными сокровищами. Египетскими мумиями топили паровозы, тысячи мумий животных перемололи на удобрения.

Идею о превосходстве европейской цивилизации поддерживали и философы XVIII–XIX веков. Человеческими поступками управляет разум, и литература — вещественное доказательство этого. Таким образом, только те, кто мог письменно выразить свое владение искусством и наукой, считались людьми разумными. А например, у африканцев, которые не умели писать на европейских языках, согласно философам-просветителям, не могло быть ни истории, ни искусства, ни науки. Юм, Гегель, Кант, Вольтер, Конт, Маркс и Энгельс выказывали в своих произведениях неприкрытое презрение к другим народам. Только европейские культуры достойны изучения, потому что остальные — неразвиты, утверждал Конт. Только западные культуры цивилизованы, ибо так заведено природой, уверял Дэвид Юм, говоря: «У них нет ни талантливых мастеров, ни искусства, ни наук. Инфантильные черные не создали никакого значительного произведения искусства, науки или ремесла».