Не дожидаясь того, чтобы Рада повернула к нимлицо, Карина и Настя бросились к двери. В холле остались только мы: я, Тина,Лиза и Кирюшка. Рада нервно кусала губы.

– Пройдемте, гражданочка, –тактично, но твердо заявил один из ментов.

И тут Кирюшка рванулся вперед:

– Рада, я знаю, что ты не виновата!

– Да, – подхватила Лиза, пытаясьобнять ее, – это жуткое недоразумение.

Тина подошла и обняла мачеху. Крупные слезыпотекли по красивому лицу Рады.

– Перестань, – быстро сказалая, – знаешь, следственные органы очень часто делают ошибки, вон по делуЧикатило, кажется, двоих расстреляли, невиновных.

Внезапно Рада натужно рассмеялась:

– Ты, Лампа, как никто, умеешь утешить.Мало будет мне толку, если расстреляют, а потом выяснится, что милициянапутала!

– Радочка, – закричала я, –только не волнуйся! У меня есть приятель, майор, Володя Костин, работает наПетровке, он поможет, он замечательный!

– Да, – в один голос подхватилидети, – Володя умный!

– Нам чего, тут до утра возиться? –вздохнул один из ментов. – Проследуйте, гражданочка, по-хорошему.

Рада пошла к двери.

– Я обязательно тебя выручу, – неуспокаивалась я.

Внезапно Рада остановилась и повернулась. В ееглазах читались печаль девяностолетней старухи и полная безнадежность.

– Спасибо, Лампуша, ей-богу, я не забудуникогда твоей доброты. Только не старайся, все зря. Это сделал кто-то из своих,он же подсунул пистолет, скорей всего, мне не выкрутиться, прощай, свидимся летчерез двадцать.

Вымолвив последнюю фразу, она шагнула запорог, за ней, шумно топая, удалились менты.

– Про какой пистолет она говорила? –в полной растерянности осведомилась я у Олега Павловича.

Адвокат размеренно ответил:

– В прачечной, в подвале, на самом днебачка для грязного белья, нашли джинсы Рады, обшлага испачканы кровью, а в еекомнате, в искусно сделанном под подоконником тайнике, обнаружили пистолет.

– Ни фига себе, – прошептал Кирюша.

– Да уж, – покачал головой ОлегПавлович, – именно, ни фига себе, полный аут. Если экспертиза подтвердит,что кровь принадлежит Глебу Лукичу, а из револьвера вылетела убившая его пуля,отвертеться будет очень и очень трудно. Надеюсь, хоть отпечатков пальцев ненайдут. Хотя…

И, махнув рукой, адвокат удалился.

– Она совсем дура, да? – спросилаЛиза. – Измазать джинсы в крови и положить их стирать?

– Наверное, не думала, что милиция станетпроводить обыск, – прошептала я.

– Все равно, – злилась Лиза, –ужасно глупо! Я бы сожгла брюки, тут же! Ну почему она этого не сделала?

Я молчала. Действительно, почему?

– Может, все не так было? – оживилсяКирюша.

– А как? – фыркнула Лиза.

– Брилась… женщины же тоже иногдабреются, ну, в общем, понимаете, порезалась, закапала джинсы.

– Знаешь, мне никогда не придет в головубриться одетой, – вздохнула я.

– Брюки рядом лежали, кровь на нихслучайно попала.

Я вспомнила огромную, почти двадцатиметровуюванную, где совершала омовения Рада, и подавила тяжелый вздох. Нет, это нетрехметровое пространство, где моешься, задевая локтем полотенца, халаты итазик с замоченным для стирки бельишком.

– Дурак, – отчеканила Лиза, –кровь-то не ее, а Глеба Лукича!

– Ну он брился, а она стояларядом, – не сдавался Кирюшка.

– И что? – хмыкнула Лизавета. –Глеб Лукич наклонился и вытерся ее джинсами? Ну и чушь! Самому не смешно?

Отчаянно споря, они убежали. Я пошла в сад,легла на раскладушку, уставилась на цветастый балдахин и призадумалась. Честноговоря, мне просто жалко стало Раду, уж больно по-хамски отвернулись от нееразом все родственнички, но в свете информации о пистолете и одежде мояуверенность в ее невиновности была поколеблена.

Впрочем, предположим на секундочку, будто Радани при чем, что тогда?

Липкая духота разливалась в воздухе, чутьпоодаль от балдахина, в косо падающих лучах жаркого солнца, жужжали мухи, подраскладушкой бодро стрекотал сверчок. Думать совершенно не хотелось, но язаставила себя включить мыслительный процесс.

Ладно, поступим как математики. Вот онидоговорились между собой, что кратчайшее расстояние между двумя точками –прямая. Приняли данную аксиому, и все. Вот и я приму за аксиому, что Рада невиновна, и что получится?

Я закрыла глаза. Интересная, однако, картинавыйдет.

Дом Ларионовых окружен со всех сторонгигантским, абсолютно гладким бетонным забором. Сверху торчат видеокамеры,безостановочно транслирующие изображение на экраны в домике охранника. Малотого, что через забор сумеет перебраться лишь мастер спорта международногокласса по альпинизму, так и его моментально схватят. Секьюрити не станетцеремониться, у него имеется право на ношение оружия, он, скорей всего, простопристрелит бандита, справедливо полагая, что всесильный, богатый хозяин отмажетего потом от неприятностей.

Кроме того, по саду постоянно носятся собаки.Ладно, мопсих можно не бояться, они больше похожи на плюшевые игрушки, ноРейчел и Рамик! Стаффордширская терьериха выглядит угрожающе, Рамик тожездоровенный. Кстати, у Ларионовых лабрадор, Чарли. На нем не написано, чтопсина миролюбива до идиотизма и любого человека встречает как друга. Впрочем,псы поднимали лай при виде чужого. Нет, пролезть на участок тайком невозможно.Единственный путь – идти мимо сторожа, а уж он никого постороннего непропустит. Интересно, кто дежурил в тот день, вернее, ночь, когда застрелилиГлеба Лукича? Коля или Сережа? Первый хоть изредка выходит из домика и делаетна дорожке пару физических упражнений, зато второй неотрывно, кажется, даже немигая, следит за экранами, боясь пропустить нарушение пространства.

Гостей, кроме меня, Кирюшки и Лизы, нет. А мыточно не убивали Глеба Лукича. Значит, действовал кто-то из своих. Ефим, Кара,Макс, Анжелика, Тина… Еще Настя, хотя она пока не родственница, но ведь была вдоме.

Я открыла глаза. Итак, классические вопросы.Кто? Зачем? Какую выгоду получил? Деньги? Наследство? Но оно обломилось Раде! Ясела на раскладушке. Да уж, все складывается для нее хуже некуда.