ухода у меня появилось время осмотреть округу и убедиться, что вы не соврали, своих храмовников вы действительно не привели, а значит, нет больше повода относиться к нашей встрече столь категорично, — пояснил Безумец. Впрочем, это совсем не значило, что он говорит о доверии. — Да и почему бы не уделить хорошему собеседнику всё своё внимание? В конце концов очереди из других добровольцев не наблюдается, — усмехнулся носитель метки и для наглядности своих слов окинул взглядом опустевший тёмный переулок между ветхими лачугами.

Этих слов было достаточно. Лелиана тоже не стала упускать шанс. Мало ли как повернутся дальнейшие события, может, они ещё не скоро встретятся. И вместе с тем Канцлер мысленно сделала заметку в своей будущей характеристике о том, что этот мужчина не только не бежит от разговоров, а наоборот, стремится к ним. Возможно, ему очень хотелось поговорить с тем, рядом с которым не нужно скрывать своё происхождение и можно побыть хоть и отчасти, но всё-таки собой.

* * *

Лелиана не могла даже предположить, куда поведёт её хромой маг, учитывая, что он уже признался ей, что считает этот город обделённым красотой. Хотя, что для магистра является «красотой» она так и не поняла. Алтари для жертвоприношений своим богам? Место для забоя рабов на потеху толпе? Гостиницы, где подают вино самой большой выдержки? Купальни или бордели (порой это одно и то же)?..

Но бард не успела перебрать все стереотипы о магистрах Тевинтера, как они оказались в небольшом саде при церкви.

Великий и ужасный наслаждается природной красотой сада и любуется цветочками — никто в это просто не поверит. Да сама Лелиана не поверила, если бы об этом ей доложил агент, но сегодня она лично увидела лёгкую улыбку на губах магистра, когда они скрылись от серости города среди всего этого зелёного великолепия.

Понятие «красоты» у всех разное, и это нормально, что кто-то видит красоту в природе, а не драгоценностях… нормально для человека. А Лелиана удивляется, поэтому она сама себя ловит на мысли, что подсознательно продолжает его считать кем угодно, но только не человеком. Этот вывод убедил Канцлера поискать в своей голове предубеждения, которые сформировались от вечных бурчаний Кассандры, и выкинуть их пока не поздно, потому что в её деле важна непредвзятость оценки.

— Вы же понимаете, что этот сад — собственность церкви? Часто матери не терпят нахождения в таких местах посторонних, — с некоторым осуждением произнесла Лелиана, учитывая, что присутствие жреца чужой веры на священной земле можно с лёгкостью обозвать святотатством.

— Тогда жаль, что ваши религиозники не дают прихожанам понять, что их город мог быть чем-то большим, нежели кучей из глины и грязи, — равнодушно пожимает плечами Безумец, очевидно же, запреты чужой религии его не интересовали.

— Считаете, что лучше других знаете, как им жить? — хмуро произнесла Лелиана, посчитав, что в его словах промелькнул цинизм самого Корифея.

— Не цепляйтесь к словам, Лелиана. Я высказал лишь то, как, по моему мнению, было бы лучше. С тем же успехом, я могу раскритиковать любой город моего народа, даже Минратос. Для меня эталоном градостроительства будет… наверное, только Арлатан — столица древней эльфийской империи, потому что, как гласят легенды, там было много магии и живой природы.

Расценив, что её беспокойство было ложной тревогой и в этом маге не видно и крупицы от радикального революционера, Соловей не стала больше бросаться обвинениями.

Так за скромным разговором, если учитывать, что вопросы на злободневные темы не были затронуты, оба собеседника прошлись по саду, в котором затерялись не только они, а и их секреты. И только потом они устроились на деревянной лавке среди деревьев. Очевидно, мужчине нужно было передохнуть. Об этой необходимости Лелиане догадаться было несложно, хотя он, как гордый магистр, до последнего бы скрывал свою усталость.

— После того, что случилось, вы продолжаете быть верным своим богам? Корифей, к примеру, считает, что Думат его предал.

— По правде говоря, я никогда не был религиозен, так что его слова о предательстве меня не особо задевают.

— Странно это слышать от Верховного Жреца, — с подозрением прищурилась Лелиана, посчитав, что он решил ей приврать.

— Кого?! — мужчину очень сильно удивили её слова.

— Вы же «Безумец». Разве это не сокращение от «Безумца Хаоса» — титула Жреца Зазикеля?

Когда Дориан рассказал Совету о тонкостях религии Древнего Тевинтера, все тут же провели параллель между кличкой хромого мага и титулом. Всё было весьма очевидно, учитывая, что легенды гласят о семи магистрах, каждый из которых был членом Синода. Однако сейчас вместо того, чтобы подтвердить это «очевидное», Безумец заливисто засмеялся. По такой реакции Лелиана догадалась, что они опять поспешили с выводами касательно этого человека.

— Знаете, в моё время вы навряд ли бы отделались только розгами за то, что посмели спутать самого Великого Жреца с всего лишь каким-то там… мной, — спустя какое-то время мужчина объяснился, стирая с лица проступившие из-за искреннего смеха слёзы.

— Тогда какое у вас было место в вашей религии? — всё сильнее удивлялась Лелиана, ведь рушились их догадки касательно его личности.

— В религии — никакого. В первую очередь я исследователь наследия элвенанских времён, а Жрецы Синода держали меня при себе, потому что я оказывал им помощь в ритуалах и выполнял иные поручения магического характера. Не помню точно, но думаю, и для того самого ритуала они взяли меня исключительно для поддержки.

В тот момент Лелиана почувствовала, как эти слова сорвали с её плеч неподъёмный груз надуманных догадок об этом магистре. Сам факт того, что все они ошиблись и перед ними не жрец, а их обычный рядовой подчинённый, менял для неё многое. В Песни Света ведь говорится, что корыстны в своих желаниях узурпировать трон Создателя были лишь семь магистров, а значит, на этом человеке, может быть, даже нет вины, и он просто очередная жертва, как и весь мир, их самоуверенности. Может быть, и нет на нём вины из-за Пятого Мора, и не он виноват в том, что Герой Ферелдена погиб…

Да, предположение о том, что этот маг не жрец и вообще далеко не верующий человек, выдвигал ещё Солас. Эльф предположил, что будь Безумец, как и Корифей, искренне верующим, а уж тем более участником Синода, который имел власть даже над архонтом, он бы так же сошёл с ума, когда его выкинуло в совсем новый мир и без поддержки своего бога. Да только никто отступника не послушал: очевидным, казалось обратное предположение. И, видимо, зря.

— Тогда в чём